Печальные звёзды, счастливые звёзды

Надя пожала плечами. А смысл? Какая разница, грязная, чистая… всё равно уродина. Бесплодная старуха. Так муж сказал. Ты, мол, родить не способна, а мне наследник нужен. В новый дом.

— Надька! Перестань! — прикрикнула Вера, словно угадав её мысли. — Эх, жаль я твоего благоверного не застала. Ну, даст бог, свидимся. Он ещё пожалеет, что на свет родился. Это ж он тебя заставил аборт тогда сделать!

Надя покачала головой.

— Если бы я хотела, то родила. Наверное, не очень хотела. Ты-то не побоялась без мужа. И ничего. Как Юля, кстати?

— Ой, — Вера, обрадовавшись, что подружка впервые проявила интерес хоть к чему-то, кроме своего горя, махнула рукой: — Не знаю, Надь. Рамиз уехал ведь домой и так и нет до сих пор. Все сердце изболелось, — она прижала руку к объёмной груди. — Я ведь чего боюсь — поматросит он мою девочку и бросит. Мальчик-то он вроде неплохой, вежливый. Днем учится, вечером где-то подрабатывает. Меня тётей Верой называет. И Юлька-то изменилась. Раньше до обеда спала, а ныне и завтрак приготовит, и обед, и посуду помоет, и уборку сделает. Все хорошо, только вот боюсь, что в один прекрасный день скажет он, прости, мне там невесту нашли, поеду жениться на своей соплеменнице.

— А Юля что говорит?

— Да что она говорит… Смотрит на него влюблёнными глазами и всё. Они ведь как заявились тогда ко мне — мама, мы любим друг друга и хотим жить вместе — я чуть в обморок не упала. Ну куда им? Дети ж ещё. А потом смотрю на её лицо и вижу, что не поймет. Не выгонять же их. Одна надежда на чудо. Вот ей-богу! К тебе ехала, возле метро тётка в костюме Снегурочки шампанское продавала — не удержалась, купила. Уж больно цена смешная и этикетка красивая. Вот смотри!

Надя равнодушно глянула на бутылку с яркой картинкой.

— Снегурочка-то зычно так кричала: «Шампанское от Деда Мороза! Загадай желание, и всё исполнится!» Давай загадаем? Вот уже и пора! Точно. Смотри! — Вера нашарила пульт от телевизора и сделала звук громче. В комнату ворвался бой курантов.

Вера торопливо содрала фольгу с горлышка, открутила проволочку, с натугой провернула пробку, раздалось оглушительное «ба-бах!». Пробка выстрелила в потолок, срикошетила в стену, из горла бутылки фонтаном вырвалась пенная струя, заливая всё вокруг шипящей сладкой жидкостью.

— Мама родная! — прошептала потрясенная Вера, всё ещё держа бутылку в руках и смотря на залитый шампанским стол, на размытую сельдь под шубой и на Надю со свисающими тусклыми мокрыми волосами.

Та подняла глаза и засмеялась.

— Вот так желание. Посмотри на себя.

Вера фыркнула и поставила бутылку на стол.

— Ну и ну! Просрочку, наверное, реализовывали. Этикетку яркую наклеили, думали, прокатит.

— Сколько раз говорила, не ведись на дешевизну. Ты, Верунчик, со школы такая растяпа доверчивая.

— Кстати, о школе. Мне Ребикова весь телефон оборвала, — обрадовалась Вера, тому что смогла вывести подругу из ступора. — Снова приглашала Новый год вместе отмечать.

Надя нахмурилась. Светка Ребикова каждый год созывала одноклассников на праздник. Но Надя ни разу так и не собралась: у них с мужем все деньги уходили на дом. На этот чертов дом!

— Не лень же ей всех собирать. Уж столько лет прошло, у всех своя жизнь давно. Да и Новый год всё же — праздник семейный.

— Это ты зря. Ребикова всех нас любит. Может, мы ей семью заменяем. Ты же помнишь, что она без родителей рано осталась, и их с братом тетка воспитывала, злая такая, как Баба Яга? А брат у нее на пять лет старше, школу с медалью окончил, сейчас крутым учёным заделался. Помнишь, он на выпускной приходил?

Надя пожала плечами, безуспешно пытаясь оттереть липкую плёнку с лица. И волосы склеились. Придётся всё-таки в душ залезть. Не помнит она ничего, да и выпускной рада бы забыть как страшный сон. Родители скинулись для них на теплоход и весь вечер они катались по Неве, орали песни и танцевали. Там же она застала Толика с Ленкой в обнимку и безобразно напилась с горя. Помнится, её тошнило на палубе, и какой-то парень помог добраться до туалета. По дороге она испачкала его красивую белую рубашку, но он даже не рассердился и потом отпаивал кофе в баре теплохода. На следующий день было так стыдно, что она до сих пор помнит это колючее мучительное чувство.

Надя вышла из душа в махровом халате и увидела оценивающий взгляд подруги.

— Н-да, — Вера склонила голову набок, — исхудала ты, мать, как в Бухенвальде. Ты, пожалуй, и в то платье теперь влезешь. Проверим?

Вера раскрыла шкаф, решительно отодвинула пустые вешалки, где ещё недавно висели мужнины костюмы и рубашки, покопалась в недрах и вытащила на свет чехол, через который просвечивала зелёная ткань. Платье было куплено давно — по случаю корпоратива на работе у мужа, от которого отвертеться было уж совсем нельзя. Муж ворчал по поводу напрасно истраченных денег, но прийти без супруги не посмел, раз уж велено явиться со своими половинками. С тех пор платье так и висело невостребованное.