Печальный демон Голливуда

Вот и теперь: не прошло и четверти часа, как Ирина Егоровна выписалась из гостиницы. Она не попросила вызвать ей такси. Давным-давно, двадцать лет назад, когда они с Эженчиком только организовали свой побег (обокрав предварительно братскую чехословацкую компартию), он преподал ей несколько уроков наблюдения и контрнаблюдения. Они даже потренировались по его настоянию. И Ирина накрепко запомнила правила: такси из гостиницы не вызывать. Ловить на улице и никогда не садиться в первую машину.

Таксист, пойманный по правилам конспирации, отвез Капитонову-старшую на автостанцию. А еще через полчаса она договорилась с бабкой в платочке, что арендует у нее комнату в квартире в центре города за пятьсот рублей в сутки.

Ирина понимала, что если Эжен (а пуще – его бывшие начальники) серьезно возьмутся за ее поиски, уловку с частной квартирой они разоблачат быстро. Но она получит хотя бы выигрыш во времени. В лучшем случае – сутки. А больше ей и не надо. Жаль, сводная сестренка слишком рано заснула, и еще много чего осталось у нее выведать.

Устроившись на новом месте, Капитонова-старшая открыла письмо от дочери.

Мамочка! (Отчего-то показалось, что дочь торопится, хотя, конечно, как мог передать это чувство не почерк, а строгий шрифт?) Мне сказали, что ты сильно больна. (Значит, и впрямь они повстречались с Эженом. Больше никто о болезни не знал. Да и кому в мире есть до нее дело!) Не расстраивайся, что твое заболевание вернулось. (Дочка оказалась верна советской традиции не называть страшный недуг по имени.) Один раз мы все вместе справились с ним. Поборем и сейчас! (Ну, это вряд ли.) Я бы хотела, мамочка, как можно скорее повидаться с тобой. Пожалуйста! Не надо скрываться! Я буду ждать тебя! Позвони, напиши, найди меня! Целую крепко, твоя Настя.

А ниже – целый список телефонов: два мобильных, офисный, домашний. Еще один электронный почтовый адрес.

«Нет, моя красавица, не стану я тебе отвечать. Пока не пришло еще время нам встретиться. Хотя повидаться напоследок хочется. И с тобой, и с внучком, Николенькой. Но с вами – только по дороге в аэропорт, не раньше. Если уж умирать – хотелось бы в комфорте. А не на грязных простынях какой-нибудь расейской провинциальной больнички».

Сантиментов, порой свойственных эмигрантам, Ирина Егоровна была напрочь лишена. Никаких соплей типа: я хочу, чтобы мои косточки лежали в земле отчизны. Глупость это все. Какая разница, где будет гнить твой остов? В мифы о загробной жизни Ирина Егоровна Капитонова, член ВЛКСМ с тысяча пятьдесят девятого года и член КПСС с тысяча девятьсот семидесятого, никогда не верила и верить не собиралась.

«Итак, завтра опять встречаемся со сводной сестрой. А потом – вперед, в Москву, и скорей домой, за океан. Дома стены помогают – не только жить, но и помирать».

* * *

Незадолго до полуночи Ирина Егоровна прогулялась до банкомата и сняла с двух своих золотых карточек максимально возможную сумму. Получилось по сто пятьдесят тысяч рублей с каждой. Выпила в баре ни на что не похожий коктейль «отвертка» и в пять минут первого повторила операцию. Теперь у нее имелось шестьсот тысяч рублей наличными. Не самая плохая сумма для провинциального российского городка – пусть даже портового.

На обратном пути к бабке подумалось, что ее карточки, обналиченные в банкомате, тоже след. Остается надеяться, что у русских нет системы электронного скрининга. А если даже есть – им неоткуда раздобыть метки ее кредитных карт. Разве ж американцы станут делиться!

Наутро Ирина, наученная вчерашним опытом общения с новообретенной сестрой, первым делом купила в центральном гастрономе выпивку, закуску и торт. Ветер стих, и погода стояла великолепная. Солнце шпарило вовсю, и Капитонова даже расстегнула свою куртку. Потом поймала такси и приказала ехать на гору.

Сестра, как показалось Ирине, ее ждала. В домишке царил относительный порядок. Во всяком случае, постель была застелена, а посуда – вымыта. Форточка открыта. И грязный мохеровый свитер сменен на пуловер – без двух пуговиц, зато чистый.

Винно-продуктовые дары были восприняты с благодарностью – однако как должное.

– Садись, сестренка, – радушно приветствовала Марина гостью. Ирине показалось, что благостность хозяйки объясняется тем, что она уже успела с утра похмелиться. Пахло алкоголем от нее, во всяком случае, крепко – или она за свою жизнь успела насквозь проспиртоваться?

– Давай ты теперь рассказывай, – предложила она. – Про семью свою, отца приемного. Правда ли он такой сволочью был, как наша с тобой мамаша родная сказывала?