Печальный кипарис

Было в помещении суда жарко? Или, наоборот, очень холодно? Элинор Карлайл не могла бы ответить на этот вопрос. Ее попеременно то сжигал лихорадочный жар, то сотрясал озноб. Конца речи обвинителя она не слышала.

В уме она вновь, этап за этапом, переживала все случившееся, начиная с того дня, когда пришло то злополучное письмо, и кончая моментом, когда полицейский офицер объявил ей: «Элинор Катрин Карлайл, у меня на руках ордер на ваш арест по обвинению в убийстве путем отравления Мэри Джеррард 27 июля сего года, и я обязан предупредить вас, что все сказанное вами будет зафиксировано в письменной форме и может быть использовано в качестве доказательства в ходе суда над вами».

И вот она стоит перед судом, а сотни глаз устремлены на нее с беспощадным любопытством.

Только присяжные не смотрят на нее. Они старательно отводят взгляды. Элинор подумала: «Это потому, что они знают, какой приговор скоро вынесут».

II

Доктор Лорд дает показания. Неужели это тот самый Питер Лорд, энергичный молодой врач, который был в Хантербери таким добрым и дружелюбным? Сейчас он держится сухо, подчеркнуто по-деловому. Монотонно звучат ответы на задаваемые ему вопросы: да, его вызвали по телефону в Хантербери-холл; слишком поздно для того, чтобы можно было что-либо сделать; Мэри Джеррард скончалась спустя несколько минут после его прихода; причиной смерти является, по его мнению, отравление морфином.

Защитник сэр Эдвин Балмер поднимается для перекрестного допроса.

— Вы были лечащим врачом покойной миссис Уэлман?

— Да.

— Во время ваших визитов в Хантербери в июне вам случалось видеть вместе обвиняемую и Мэри Джеррард?

— Несколько раз.

— Каким было обращение обвиняемой с Мэри Джеррард?

— В высшей степени естественным и вежливым.

— Вы никогда не замечали «ревнивой ненависти», о которой столько говорилось здесь.

Питер Лорд, решительно выпятив подбородок, твердо ответил:

— Нет, никогда.

Элинор подумала: «Но он видел, видел… Он лжет ради меня. Он знал…»

III

После перерыва суд возобновил работу.

Доктор Алан Гарсиа, видный патологоанатом, подробно, во всех деталях распространяется насчет содержимого желудка умершей: хлеб, рыбный паштет, чай, следы морфина. В организм поступило примерно четыре грана морфина, в то время как смертельной может стать доза даже в один гран.

Поднимается довольно благодушно настроенный защитник.

— Нет никаких особых признаков, доказывающих, что морфин был именно в рыбном паштете, а не попал в организм каким-то другим путем?

— Нет.

— Следовательно, морфин мог быть и просто проглочен, скажем, в виде таблетки?

— Теоретически, да.

Слово для перекрестного допроса предоставляется обвинителю, сэру Сэмюэлу Эттенбери:

— Вы, однако, считаете, что морфин был принят одновременно с пищей и питьем?

— Я убежден в этом.

— Благодарю вас.

IV

Инспектор Брилл приносит присягу и дает показания с автоматизмом, выработанным долгой практикой.

— Вызов в дом… Слова обвиняемой: «Это, наверное, недоброкачественный рыбный паштет»… Обыск… Одна банка из-под паштета была уже вымыта, другая оставалась наполовину заполненной… Дальнейший обыск в буфетной…

— Что именно вы обнаружили?

— В щели между досками пола я нашел маленький кусочек бумаги.

Клочок бумаги передается присяжным для ознакомления.

Таблет

Гидрохлори

Морфин 12

— Что, по-вашему, это было?

— Обрывок этикетки из тех, что наклеиваются на стеклянные трубочки с морфином.

Неторопливо поднимается защитник.

— Вы нашли этот клочок бумаги в щели на полу?

— Да.

— Но вы не обнаружили остатка этикетки, трубочки или флакона, к которым могла бы быть прикреплена эта этикетка?

— Нет.

— В каком состоянии был найденный вами клочок бумаги?

— Он был чистым, если не считать легкого налета пыли с пола. Следовательно, он пролежал в щели недолго.

— Вы хотите сказать, что он оказался на полу в тот самый день, когда вы нашли его, не раньше?

— Да.

С недовольным ворчанием защитник садится.

V

На месте для свидетелей сестра Хопкинс. Ее лицо красно, губы поджаты.

— Ваше имя Джесси Хопкинс?

— Да.

— Вы дипломированная районная медицинская сестра и проживаете по адресу Роуз-коттедж, Мэйденсфорд?

— Да.

— Где вы были 28 июня сего года?

— В Хантербери-холл. У миссис Уэлман сделался второй удар, и я пришла помочь сестре О’Брайен.

— У вас был при себе небольшой чемоданчик?

— Да.

— Перечислите присяжным, что в нем находилось.

— Перевязочные материалы, шприц для инъекций и кое-какие медикаменты, включая стеклянную трубочку с таблетками гидрохлорида морфина.

— Где вы оставили свой чемоданчик?

— Внизу, в холле.

— Это было вечером 28-го. Когда вы снова заглянули в чемоданчик?

— На следующее утро, как раз перед уходом.

— Там чего-нибудь недоставало?

— Да, трубочки с морфином.

— Сказали вы кому-нибудь об этом?

— Да, сестре О’Брайен, сиделке, ухаживавшей за больной.

— Чемоданчик оставался в холле, через который то и дело проходили люди?

— Да.