Печальный кипарис

Новые и новые вопросы и ответы на них. Как сестра Хопкинс сопровождала Мэри в сторожку: появление Элинор; неожиданное приглашение позавтракать; блюдо с сандвичами, протянутое Мэри первой; предложение Элинор вымыть посуду и ее последующая просьба помочь разобрать одежду наверху.

Элинор думала: «Да, это все так, и она верит этому. Она убеждена, что я виновна. И каждое сказанное ею слово правда, вот в чем ужас».

Вновь взглянув через зал суда, она увидела лицо Эркюля Пуаро, смотревшего на нее с задумчивым, Почти добрым выражением. Смотревшего на нее слишком понимающе.

Тем временем свидетельнице передан кусок картона с наклеенным на него обрывком этикетки.

— Вы знаете, что это?

— Клочок аптечной этикетки.

— Можете вы сказать присяжным, какой именно?

— Да, этикетки с трубочки с таблетками морфина — вроде той, которой я недосчиталась.

— Вы уверены в этом?

— Абсолютно уверена.

В заседании суда объявляется перерыв.

Глава вторая

I

На следующий день слово для перекрестного допроса свидетельницы получает защитник. Все его благодушие как рукой сняло. Он задает вопросы резко и отрывисто.

— Насчет этого знаменитого чемоданчика. 28 июня он всю ночь пролежал в холле в Хантербери?

— Да, — признала Хопкинс.

— У вас, что же, привычка разбрасывать опасные медикаменты там, где они могут попасть в чьи угодно руки?

— Конечно, нет.

— Ах, конечно, нет. Но на этот раз произошло именно это?

— В общем, да.

— Значит, любой в доме мог при желании взять этот морфин?

— Полагаю, что да…

— Никаких предположений: да или нет?

— Да.

— Было кому-нибудь известно, что у вас в чемоданчике морфин?

— Я не знаю.

— Говорили вы кому-нибудь об этом?

— Нет.

— Следовательно, мисс Карлайл не могла знать, что там у вас хранится морфин?

— Она могла заглянуть в чемоданчик.

— Это кажется не очень-то вероятным, не так ли?

— Ну… я не знаю.

— Были люди, которые с большей вероятностью могли знать, что в чемоданчике морфин. Например, доктор Лорд. Вы ведь давали морфин по его указанию, не так ли?

— Разумеется.

— Мэри Джеррард тоже знала, что у вас есть морфин.

— Нет, она не знала.

— Она часто бывала у вас в коттедже, правда?

— Не так уж часто.

— Да ну? А я утверждаю, что она бывала у вас очень часто и что именно она лучше кого-либо другого в доме могла знать, что в вашем чемоданчике хранится морфин.

— Я с этим не согласна. Сэр Эдвин сделал паузу.

— Вы сказали утром сестре О’Брайен о пропаже морфина?

— Да.

— Я утверждаю, что, по сути дела, вы сказали ей следующее: «Я оставила морфин дома. Мне придется вернуться за ним».

— Я этого не говорила.

— Разве вы не высказали предположение, что морфин остался на каминной полке у вас дома?

— Ну, когда я не смогла найти его, то подумала, что это, должно быть, так.

— Фактически вы сами не знали, что сделали с ним?

— Нет знала. Я положила его в чемоданчик.

— Тогда почему же вы предположили, что оставили его дома?

— Потому что подумала, что это, вероятно, так и было.

— Должен вам сказать, что вы крайне небрежны в своих действиях.

— Ничего подобного!

— И в своих высказываниях тоже.

— Вовсе нет, я никогда ничего не говорю наобум.

— Говорили вы, что укололись о розовый куст 27 июля — в день смерти Мэри Джеррард?

— Не вижу, какое это может иметь отношение к делу.

Вмешивается судья:

— Действительно ли это важно для хода судебного разбирательства, сэр Эдвин?

— Да, милорд, это важный аспект защиты: я намереваюсь доказать, что словам данной свидетельницы доверять нельзя.

Он повторил вопрос:

— Итак, вы по-прежнему утверждаете, что 27 июля укололись о розовый куст?

— Да, — вызывающе ответила Хопкинс.

— И когда же это случилось?

— Перед тем, как мы перешли из сторожки в дом.

— Что это был за куст?

— Вьющиеся розы у самой сторожки, с розовыми цветами.

— Вы уверены в этом?

— Совершенно уверена.

Защитник неожиданно атаковал ее с другой стороны:

— Действительно ли б июля умершая девушка, Мэри Джеррард, составила завещание?

— Да.

— Вы убеждены, что она сделала это не потому, что была в подавленном настроении и не уверена в своем будущем?

— Вздор!

— Это то самое завещание, подписанное Мэри Джеррард, засвидетельствованное Эмили Биггс и Роджером Уэйдом, продавцами из магазина готового платья, и оставляющее все имущество Мэри Рили, сестре Элизы Рили?

— Совершенно верно. Завещание передается присяжным.

II

Показания дает сестра О’Брайен.

— Какое заявление сделала вам медсестра Хопкинс утром 29 июня?

— Она сказала, что из ее чемоданчика исчезла трубочка с гидрохлоридом морфина.

— Насколько вам известно, чемоданчик оставался на ночь в холле?

— Да.

— Мистер Уэлман и обвиняемая вместе были в доме в момент смерти миссис Уэлман, то есть в ночь с 28 на 29 июня?

— Это так.

— Расскажите нам, что произошло 29 июня, на следующий день после смерти миссис Уэлман.

— Я видела мистера Родерика Уэлмана с Мэри Джеррард. Он говорил ей о своей любви и пытался поцеловать ее.

— Он был в то время помолвлен с обвиняемой?

— Да.

— Что случилось потом?

— Мэри пристыдила его и напомнила, что он обручен с мисс Элинор.

— Как, по вашему мнению, относилась обвиняемая к Мэри Джеррард?

— Она смертельно ненавидела Мэри, — уверенно ответила свидетельница.