Печать Бездны. Часть 2

   Через пару десятков ярдов, слева, из окна высокой башенки что-то хлопнуло и зашипело, сопровождаемое бормотанием на языке темных эльфов. Затем началось мерное постукивание крохотного молоточка и заунывное песнопение все из того же окна, к которому изо всех щелей в кладке башни потянулись многоногие черные мохнатые комочки... Пауки. Темные эльфы часто держали довольно крупные разновидности в качестве домашних питомцев, тем самым, рассчитывая на благословление Черной Вдовы. Видимо, алхимик за окном изготовил своим любимцам ужин и созывал их ударами молоточка на угощение.

   Феникс остановился и замер. Мимо него пробежали несколько пауков с семействами, что неожиданно вывернулись из-под решетки на углу улицы. Самки этой разновидности, охранявшие своих многочисленных чад, были чрезвычайно ядовиты и агрессивны. Размером с упитанную кошку, они способны были бесстрашно прыгнуть на добрые двадцать, а иногда и двадцать пять футов, атакуя любого, чьи движения покажутся им опасными. Мощные жевала способны были прокусить двойную кожу швигебургских курток, отчего не удивительно, что в цитадели невозможно было отыскать крыс или мышей днем с огнем. Именно разведением своих пещерных пауков, темные эльфы решили проблему эпидемий чумы и прочей заразы, которую разносили грызуны. Заодно это избавляло от любопытствующих приезжих торговцев. Всего пары найденных трупов коммивояжеров, обглоданных, иссушенных, аккуратно завернутых в паутину и подвешенных в укромных уголках кварталов было более чем достаточно, чтобы отвадить кого угодно, пусть даже это были самые бойкие, истанийские торгаши, готовые картаво нахваливать свой товар палачу и тогда, когда их собственная шея уже находилась под лезвием гильотины.

   - Стало быть, матриарх решила предугадать судьбу нашей экспедиции, - хрипло пробормотал Феникс, потирая раненую накануне кисть, - Иначе, зачем ей зазывать меня с визитом в эту сырую паучью нору?

   В ответ на звук его голоса скрипнула решетка в глубине переулка и оттуда показалась скуластая физиономия темного эльфа, перевязанная грязными тряпками. Посмотрев на полукровку своими черными глазами, неестественно большими и круглыми для гуманоида, он поманил его к себе длинным костлявым пальцем.

   - Ghil*, - просипел эльф, вытягивая шею и озираясь.

   Карнаж подошел и присел на корточки возле решетки:

   - Где сейчас матриарх?

   - Ghil, - все также сипел темный, кивая вниз и подвигаясь в сторону, давая тем самым полукровке место для спуска по лестнице.

   Наконечник курикары блеснул перед носом эльфа и настойчиво уперся ему в лоб.

   - Вот ты придумал, ублюдок! - Феникс цокнул языком, - Говори, где матриарх или я выпотрошу тебя прямо здесь.

   Лезвие скользнуло, взрезая повязки, и они свалились с головы темного эльфа, обнажив еще две пары глаз на месте висков.

   Из-за щеки мутанта высунулось паучье жевало и закапала белая, густая слюна. "Ловец удачи" не стал дожидаться и сунул острие меча прямо туда, повернул и резанул, в тот же миг отскочив назад.

   Решетка с грохотом захлопнулась, отдавшись воплем боли, скрипом и шуршанием многочисленных лапок и хитина панцирей где-то глубоко под мостовой.

   - А вы как думали? - пробормотал Карнаж, медленно убирая меч в ножны, - Меня так, без хрена, не сожрешь.

   За время своего пребывания в цитадели Феникс обзавелся одной полезной привычкой: носить меч, перекинув его через плечо, сжимая двумя пальцами за обмотанный вокруг ножен шнурок. Просто и незатейливо. Ведь "ловец удачи" небезосновательно полагал, что дальше будет больше... Больше моментов, когда клинок станет после звания "последнего" аргумента, коим наделили его в цивилизованном мире, сначала "весомым" аргументом, затем "главным" аргументом, ну и, в итоге, превратится в "единственный" аргумент. Последнее, по прикидкам Карнажа, должно было случиться в тот момент, когда убийцы драконов, наконец, покинут цитадель, и достаточно углубятся в Пепельные Пустоши.

   Присовокупив новую манеру носить оружие к старой привычке ходить немного сгорбившись, но, ступая мягко, в то же время вышагивая вроде бы с претенциозной развязностью ларонийского франта, щеголевато заткнув пальцы свободной руки за пояс под бандажом, полукровка добился того угрожающего, но спокойного вида, который обещал ему в будущем относительно беспрепятственные прогулки по столичным улицам даже в торговые дни.

   Таким манером полукровка беспрепятственно преодолел очередной перекресток и ступил на широкую площадь, что раскинулась перед возвышающимся над прочими сооружениями храмом.