Печать демона

— Демоны и архангелы убивают ежедневно, не выделяя разницы между взрослыми и детьми.

— Будто я не знаю! — В чувствах топнула ногой. Как бы я не пыталась выглядеть спокойной, но столкнуться с деятельностью демонов в реальной жизни оказалось тяжелым испытанием.

— Я говорю здравые мысли. Ты не должна была вступать в бой. Ты должна была занимать нейтральную позицию.

— И что? Ненавижу этот гребаный нейтралитет. Ненавижу демонов, ненавижу стражей. Почему я не могу просто уйти от всего этого!? — Мой голос прозвучал жалко.

— Потому что ты уже не человек.

— Ненавижу! — Я ударила его ладошкой по груди. — Ненавижу, когда ты прав! — По щекам неслись слезы. Дальше я просто тараторила. — Я растерялась. Я должна была направить клинок в центрального демона, сбить демона, который удерживал мужчину, а пистолетом отвести меч демона от младенца. Тогда бы я смогла…

— Прекрати. Какая разница? — Крис перехватил меня за запястья. — Пойманный демон предоставил разведке много информации. Вот, что произошло ночью. Остальное не столь важно. Это война, Натали. Каждая из сторон несет потери. Женщина была дорога ее семье. Возможно, кто-то сейчас плачет по демонам, которых ты убила. — Я отшатнулась, будто от удара. Об этой стороне я даже не задумывалась. Крис крепко удерживал меня за запястья. — Знаешь, какое самое важное событие произошло вчера?! — Крис буквально рычал на меня. — Асмодей лишил тебя нейтралитета. Теперь ты приравниваешься к стражам.

— Нарвалась, — испуганно прошептала Лилит. Сердце в этот момент пропустило удар. Я ошарашенно смотрела в глаза Криса. Он был взбешен моим поступком. — Тебя попытаются убить. — Я опустила голову. Из груди вырвался судорожный вздох. Наконец Крис отпустил меня. Я прижалась к его груди и громко разрыдалась. Крис после недолгих колебаний обнял меня, закопался лицом в волосы, глубоко вдыхая их аромат. Странно, но, даже не смотря на последние события и их последствия, в его объятиях я почувствовала себя в безопасности. В дверь постучались. Крис отпустил меня и отступил. Без его поддержки стало холодно и страшно. Я отвернулась. Справиться с рвущимися рыданиями оказалось не так легко.

— Натали, это я. — В палату вошел отец. Он оценивающе оглядел представшую картину. — Что случилось? — спросил он требовательно, взглянув на Криса. В голосе появился металл.

— Я рассказала о патрулировании. Не думала, что еще кто-то войдет. — Отец чуть расслабился. Что он там уже себе надумал?

— Я тоже хотел об этом поговорить, Натали. Тяжело сталкиваться со смертью невинных людей. Мне будет спокойнее, если ты проконсультируешься с психологом штаб-квартиры.

— Я уже выговорилась. Мне легче. — Я перевела взгляд к Крису. — Спасибо.

— Обращайся. — Крис улыбнулся мне грустной улыбкой. — Я, тогда, пойду. — Он взглянул на отца, в поисках разрешения.

— Конечно. — Отец посторонился, чтобы дать дорогу Крису.

— У тебя много друзей, брат. Ты могла обратиться к кому угодно.

— Крис, в отличие от друзей меня не жалеет.

— И что он сказал?

— На войне нет места чувствам. — Отец молчал. По выражению его лица невозможно было понять, одобряет он эту точку зрения или наоборот.

— Все равно, психолог не довел бы тебя до слез.

— Крис мягкостью не отличается. — Я пожала плечами. — Ты пришел меня проведать?

— Да. Утром не было возможности поговорить. Как ты себя чувствуешь? — Он подошел ближе, осмотрел внимательным взглядом. Его участие радовало.

— Нормально. Похоже истощение. Но меня уже выписывают. — Отец нахмурился. Беспокойство из его взгляда не уходило. Видимо, выглядела я ужасно. — Как допрос? — спросила, чтобы сменить тему.

— Удачно. — Отец провел пятерней по волосам. Под глазами пролегали темные круги. Кажется, он спал и ел еще меньше меня. Он извлек из кармана конверт и протянул мне. — Пригласительный на завтрашний вечер. Если не хочешь проводить остаток вечера с мамой и Тейлором, можешь присоединиться ко мне. Брайан будет рад.

— Хорошо. Спасибо. — Я приняла конверт.

— Только мы будем отмечать не в штаб-квартире. Будет прием. Приготовь сразу вещи для ночевки.

— Ладно. — Возможно, я бы съязвила по поводу моего ареста, но благоразумие взяло верх. Отец предлагал мне покинуть академию, развеяться, зачем язвить?