Печать Древних (СИ)

В стороне лежало чуть скомканное письмо — последнее, написанное Кассией ещё несколько месяцев назад. Ринельгер разгладил его, пробежался в который раз по тексту. Три легиона держали Верховья, северную часть реки Рея, что рассекала провинцию Норзрина надвое, под конец 34 года Века Слёз. Магистр Ветер, судя по всему, попыталась повторить операцию, в ходе которой в десятые годы лорд Каагар отбил у мятежников Норзесилл, и тем самым, окружив Святое Воинство, замедлил его продвижение на Рунайро. Но мятежный паладин, самый приближённый к королеве Аммелит полководец Ланнарид, не попался в ловушку. Легионы были разбиты, уцелевшие солдаты отступили, а Кассия пропала.

Ринельгер свернул письмо, вложил его в карман походной мантии, висевшей на стенде рядом со столом.

Кассия жива, и она вернётся в Анхаел, в этом Ринельгер был уверен. Жалко лишь, что его самого в анклаве может и не оказаться. Но ей обязательно скажут, куда и когда он отправился на войну.

Дверь в комнату тихо раскрылась. Ринельгер поднялся, приветствуя наставника.

— Садись, Ринельгер, — мягко произнёс Амилиас, седовласый старик с крючковатым носом и очень примечательным взглядом. Этакий собирательный образ, как считал Ринельгер, сказочного полоумного волшебника, но до того доброго и мудрого, что другие не обращают внимания на его зачастую лишённые логики и переполненные напускной загадочностью речи.

— Ты уже почти готов, — Амилиас осмотрел собранные вещи. — Хорошо. Это будет безумно сложный переход, особенно осенью.

— Не волнуйтесь, сударь, — сказал Ринельгер, избегая взгляда наставника. — Я не подведу вас.

— Я уверен, что ты справишься как лекарь, — протянул Амилиас, пряча руки в рукавах его тёмной мантии. — Я опасаюсь, что картины этой бойни… могут привести тебя к совсем неправильным выводам. В сражениях грубеют, а в лазаретах — ещё больше. Кто-то просто-напросто не выдерживает.

— Я представляю, с чем встречусь, и принимаю это как свой долг, сударь, — отрезал Ринельгер, — я не оставлю раненых ни за что.

— Ринельгер, — прервал ученика Амилиас, — ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю.

«Началось», — подумал Ринельгер, вздыхая.

— Сила, с который ты играешься, может разрушить тебя. Используй дар, который я тебе дал, по назначению.

— Как прикажете, — Ринельгеру очень не хотелось лгать своему наставнику.

Амилиас кивнул и взглянул в окно, за которым виднелся закат.

— Надеюсь, с Кассией всё будет хорошо, — протянул он. — Ты и она — мои последние ученики, талантливые и подающие большие надежды кровавые чародеи. Кассию забрала Ветер. Ветер больше нет, а ты уходишь со Скрытым. Будь осторожен, Ринельгер. И не нарушай свой воинский долг, не покидай пост. Ты лечишь раненых и ты их последняя надежда. А я приложу все усилия, чтобы узнать о Кассии.

— Обещаете? — с детской надеждой повернулся Ринельгер к наставнику. — Господин… я… меня будет согревать любая весть о ней.

— Знаю, — снова кивнул Амилиас и встал. — Ради неё, Ринельгер, исполни свой долг перед империей и возвращайся.

Он развернулся, шелестя подолом мантии, и вышел. Ринельгер сел на табуретку, взглянул на догорающие угли, его глаза застыли, и чародей тяжело выдохнул, словно понимая, что, быть может, никогда сюда больше не вернётся.

***

Ринельгер сжал челюсти до скрипа в зубах, и раскрыл глаза: холодный свежий воздух болезненно резал ноздри. Зала стала совершенно тёмной, светлячки пали, как только чужеродная магия коснулась чародея, и пропал свет даже от камня на постаменте. По началу Ринельгер испугался, что ослеп, и судорожно собрал в голове формулу заклинания, выпуская с пальцев светлячка. Он озарил колоны, потухшие жаровни и лежащих без сознания соратников.

Ринельгер дополз до Фирдос-Сара и Сенетры, проверил сначала рунарийку, потом сарахида. Живы. Замычала во сне Ирма, но её чародей обследовал потом. Ардира откинулся на спину прямо на ступеньках, а яйцеобразный камень валялся у его ног, слабо реагируя рунами на светлячка. Ринельгер прикоснулся ко лбу командира, прошептал заклинание, и Ардира, сморщив лицо, открыл глаза.

— Что, мать его, — пробурчал он. — Голова… моя голова.

«Не у тебя одного», — подумал Ринельгер и принялся поднимать остальных. Фирдос-Сар и Ирма выглядели не ахти, а, к большому удивлению чародея, Сенетра чувствовала себя лучше всех. С ней Ринельгер провозился дольше всех, она раскрыла ярко-синие глаза, растерянно похлопала ресницами и что-то неразборчиво прошептала. Чародей приложил указательный палец к её лбу снова, и энергия царапнула кожу.

— Кажется, ты не просто справилась, — пробормотал Ринельгер задумчиво, — но и смогла напитаться здешней энергией… парадокс…

— Вся моя жизнь парадокс, — бросила с улыбкой Сенетра. — Боги-прародители, я так легко себя чувствую…

— Рад слышать.

— Чародей, сюда!

Ринельгер развернулся, скорым шагом добрался до Ардиры:

— Слушаю, командир, твои жалобы.

— Что это было? — Ардира, наконец, нашёл в себе силы встать.

— Защитные чары, — произнёс Ринельгер, взглянув на остывающий камень. — К счастью, они за время ослабли и испортились, иначе… мы бы погибли.