Печать Джа

— Вы не обратили внимание на ту часть рассказа, которая касалась черных парусов. Знаете, для чего церковникам псы?

Её светлость нахмурила брови, а невидимый Гаскинс ответил из-за спины:

— Чтобы загонять еретиков.

— Не только. Их основная обязанность в том, чтобы находить божественные камни, называемые Печатями Джа.

— Какая несусветная чушь. Собаки не способны учуять объекты, не имеющие стойкого запаха.

И вот тут я по-настоящему завелся. Ловить на лжи, ещё куда не шло, но подвергать сомнению истину?

— Профаны! — закричал я. — Сразу видать, все из себя благородные. Что, пьяную матросню происхождение допросить не позволяет? Брезгливые больно? Если уж взялись заниматься контрабандой, то будьте любезны вываляться в грязи. Это вам не великосветский раут, здесь чистенькими остаться не получится.

Пальцы Гаскинса железной хваткой впились в ключицу, и я вынужден был заткнуться. Хотя многое не успел рассказать: и про умные книжки, которые читать мало, и про мир, который стоит своими глазами увидеть, если уж людям на слово не верите.

— Делайте, что хотите, — прошипел я, вынужденный подчиниться. Бессильно откинулся на спинку кресла и затих, ожидая чужого вердикта. Плевать, все равно убьют: не те, так другие. Нет спокойной жизни, пока заклятье аркана начертано на спине.

Баронесса вопросительно уставилась на Гаскинса.

— Что с рукой? — поинтересовался тот.

— Я же сказал — чернецы.

— Покажи!

Пришлось разматывать тряпицу, демонстрируя укороченный мизинец.

— Рубец свежий, не больше недели, — констатировал мужчина, — допустим в этом ты не соврал.

Он допускает, надо же…

— Может ваша светлость хочет убедиться?

Баронесса спешно отвела глаза, не желая лицезреть искалеченный палец. Я же получил сильный удар тростью по вытянутой руке. До чего же больно — Гаскинс, сука…

Пока скрипел зубами от злости, потирая ушибленное предплечье, баронесса с подручным перекинулись парой слов.

— Воришка утверждает, что в этом деле замешаны чернецы, и им хватило наглости поселиться в городе.

— Предлагаете посетить их?

— Ваша светлость, я не вижу другого выхода. Из всех имеющихся зацепок эта единственная, что осталась.

— Хорошо, — девушка бросила быстрый взгляд на наручные часы. — Девять вечера, еще не слишком поздно. Мы успеем…

— Нет, госпожа, я поеду один. Точнее вот с этим…, - набалдашник трости коснулся моего затылка.

— Но это может быть опасно?

— Баронесса, неужели вы полагаете, что я не управлюсь с обряженными в рясы фанатиками?

Девушка на мгновенье задумалась, но все же кивнула:

— Я буду ждать вашего возвращения, Гаскинс.

Боги, до чего же трогательно… аж тошнит.

От «Матушки Гусыни» до переулка, где остановилась на постой церковная братия, было сорок минут ходьбы. Я нацелился на долгую прогулку, но Гаскинс поступил проще — он вызвал экипаж.

Так я впервые очутился в самодвижущейся повозке: с отбитой рукой и упершимся в бок дулом.

— Знаешь, что такое револьвер? — тихо произнес мой сопровождающий. — Стоит нажать на крючок и не один шаман не спасет никчемную воровскую жизнь.

— Ведунья, — поправил я спутника.

— Что? — не понял тот.

— Шаманы живут на южных островах, а на старом континенте ведуньи. Книжки нужно читать.

В Гаскинсе раздражало всё, начиная от одежды и заканчивая манерами. Его запредельная надменность и невежество, граничащее с глупостью. Дурацкая трость и рассечённая бровь, а ещё щегольские усики в солидном возрасте, когда каждому уважающему себя мужчине положено носить бороду.

«Обряженные в рясы фанатики» — надо же такое ляпнуть. Справится он с ними, как же… Псы Церкви — это не изнеженные храмовники в золотых одеяниях, читающие скучные проповеди по выходным. Псы Церкви — это воины. Их готовили в закрытых школах, сызмальства обучая тактике ведения боя: на кулаках, на мечах, на копиях. Самая сильная армия на континенте принадлежала именно Церкви, а не Астрийской империи, как некоторые ошибочно полагали. И вздумай чернецы захватить мир… они и так им владели, густой тенью за спинами властителей. По слухам сама королева-мать, на что женщина властная, и та была вынуждена считаться с мнением Церкви, дабы не закончить, как Карл Беспутный.

Сей муж царствовал полвека назад и прославился тем, что вышвырнул чернецов из королевства, объявив вне закона. Через год его не стало, а некогда могучая страна, раздираемая внутренними противоречиями, развалилась на множество баронств. Семейное древо великого правителя было выкорчевано под корень, не осталось никого из ближайших родственников, вплоть до третьего колена. Вот так действовала церковная братия, где хитростью и интригами, а где и прямой силой. Видел я, как чернецы работают. Видел, потому и не желал переступать им дорогу, даже здесь — за миллионы лиг от старого континента. Для Церкви большая вода не проблема, надо будет и через океан достанут: длинным ножом, ядом или магическим заклятием.