Печать Индиго. Владыко Миров (3 книга)

Только однажды по дороге она еще раз попыталась сбежать. Но Федор уже был начеку, и едва она вышла на двор одна, почувствовала, как закружилась голова. Девушка мгновенно обернулась и увидела, как Артемьев, смотря ей вслед, вновь поворачивает камень на своем перстне. Окончательно убедившись в том, что именно перстень на его руке заговорен Темными и влияет на ее сознание, Слава поняла, что, благодаря кольцу, ей становиться плохо. Она осознала, что теперь надо не только избавиться от кандалов на ноге, но и выкрасть у Артемьева перстень, чтобы попытка бегства удалась.

Следуя по заполненным людьми знакомым улицам Астрахани в трясущемся экипаже, Слава, как и множество раз за эту мучительную дорогу, думала о своей горькой судьбе. Настоящее было для нее унизительно, мрачно и зловеще. Безысходность, которую предрекал старик Верховный постепенно заполняла сознание. Поначалу она надеялась быстро сбежать от ненавистного мучителя, ибо чувствовала в себе необходимые силы, но сейчас ощущала, что будет не так просто улизнуть из рук ненавистного Федора. Ко всему прочему добавлялось осознание того, что Владимир даже не ищет ее и не поможет, так как думает, что она мертва.

Обоз Артемьева подъехал к знакомому высокому частоколу, и Слава несчастно выдохнула. Наконец тяжелая, утомительная двухнедельная дорога была закончена. Цепь на ее ноге дернулась, и девушка невольно посмотрела на мужчину, который сидел напротив. Артемьев с густой короткой бородой, темными горящими глазами и нагловатой ухмылкой на красивом лице чуть отпустил цепь, видя, что пленница, обратила на него внимание.

— Отныне это вновь твой дом, — произнес он.

Не успели молодые люди переступить порог просторных хором, им навстречу попалась Марфа. Как и год назад, все такая же высокая, красивая и статная дворовая баба показалась на верху резного дубового крыльца. Злым взором окинув сначала Славу, затем Федора, Марфа что-то пробормотала себе под нос и вихрем унеслась в женский терем наверх.

Артемьев не обратил никакого внимания на появление любовницы, на ее стремительный уход и явное недовольство, которое Слава отчетливо отметила на лице молодой бабы. Крепко держа ее за плечо, Федор направился с пленницей в горницу. Усадив Славу на скамью, велел подоспевшему слуге позвать Корнея и Марфу. Девушка же, устало облокотившись о стену, мрачным взором осматривала красивую комнату, в которую привел ее Федор. Комната почти не изменилась с тех времен, как были живы Тихон Михайлович и ее матушка Мирослава. Вспомнив о дорогих сердцу людях, она горько вздохнула. В этот момент в горницу вошли низкий бородатый мужик и Марфа.

— С возвращением, Федор Тихонович, — поклонился вошедший слуга.

Молодая баба, как и четверть часа назад окинула недобрым взглядом Славу и поклонилась Федору. Артемьев, развалившись на кресле, приказал:

— Марфа, приготовь Светославе Романовне лазоревую горницу, что на западной стороне терема, она будет жить там до свадьбы. Найди для нее самую красивую одежду и обувь. Если…

— До свадьбы? — воскликнула истошно Марфа, и ее глаза дико округлились.

— Не перебивай! — гаркнул на нее жестко Федор, окатив свою полюбовницу колючим взглядом. Та вмиг замолчала, прикрыв рот рукой. — Так вот, если чего не сыщешь красивого и дорогого в доме, сходи с бабкой Прасковьей на базар да купи, чего надо. Будешь ухаживать за Светославой Романовной как за барыней. А ты, Корней, будешь ежечасно следить за ее комнатой, чтобы она никуда не выходила. Назавтра тебя сменит Емеля. Как только я договорюсь о венчании, будет свадьба. И Светослава переедет в мои покои, как моя жена.

— Но Федор Тихонович... — начала несчастно Марфа. — Как же это?

— Прекрати выть, я сказал! — оборвал ее грубо Федор. — Все ступайте.

Спустя час, когда Славу проводили в ее новую комнату и дворовые вышли, она, отвернувшись от Артемьева, ощутила, как от безысходности на глазах выступили слезы. Она с печалью оглядела ненавистную спальню. Раньше здесь жили приезжие гостьи. Федор же, задорно рассмеявшись, произнес:

— Слава Богу, мы дома. Ты дома, Светушка.

— Бог не может быть причастен к злу, которое ты творишь, Федор, — попыталась образумить его Слава, оборачиваясь к высокому Артемьеву. Она видела, как он нахмурился и, набычившись, спросил:

— Творю зло?! — Он приблизился к девушке. Та чуть попятилась. — Во все времена девки выходили замуж, за кого им укажут. А ты больно расхрабрилась, раз спорить со мной вздумала. Твое дело — молчать да волю мою исполнять.