Печать Индиго. Владыко Миров (3 книга)

Он чуть потянул цепь на ее ноге и кровожадно усмехнулся, когда Слава, будто собака на привязи, была вынуждена подойти к нему, подчиняясь его силе. Едва она достигла его вытянутой руки, Федор быстро схватил ее за талию и притиснул к себе. Поняв, что он хочет поцеловать ее, Слава отвернулась. Но молодой человек, хищно ухмыльнувшись, обхватил ее голову ладонью и, насильно повернув ее лицо к себе, жадно поцеловал в губы. Затем, отпустив ее, открыл цепь на своей руке и пристегнул к крюку, торчащему в полу, недалеко от кровати. Слава с несчастным видом следила за каждым его движением, ощущая, что ее жизнь отныне станет еще ужаснее, чем прежде. Довольно ухмыляясь, Артемьев вышел из спальни Славы, заперев ее снаружи на ключ.

Уже к вечеру комната Славы засверкала всевозможными тканями, обновками и зеркалами. Артемьев, поначалу приказав слугам, решил сам поехать купить вещи для обожаемой девушки. В спальню доставили новые сундуки, полные сарафанов, домашних платьев, летников, сапожек на все сезоны, головных уборов, платков, несколько шуб. Там же были повешены три зеркала, одно в полный рост. Приторные духи, яркие краски для лица, помады и кремы, которые были куплены у единственного парфюмера в Астрахани, тоже были привезены в дом Артемьева. Федор не пожалел денег и купил все самое дорогое и модное. Он надеялся снискать этим расположение Славы.

Едва в ее спальню стали доставлять все эти красивые вещи, Слава обреченно села в углу горницы на скамью, чувствуя себя словно птица, посаженная на цепь в золотой клетке. Некогда Владимир тоже одаривал ее, но делал это так ненавязчиво и незаметно, будто вовсе не рассчитывал на ее взаимность. Артемьев же старался на показ, хотя попросту не знал, как ухаживать за девицами. Дворовые девки сами вешались на него и отдавались лишь за одно красивое словцо. А Славу, единственную возлюбленную сердца, он не знал, как привлечь к себе. И оттого Федор хотел умилостивить ее, прельстив красивыми нарядами и драгоценностями, ведь из рассказов знал, что женщины падки на подарки.

С последним небольшим ларцом, в котором лежали украшения из каменьев и золота, в спальню к Славе проследовал и сам Артемьев. Почти неучтиво выпроводив купцов, доставивших товар, он захлопнул дверь. Довольный проделанной работой и предчувствуя благодарность девушки за свою щедрость, он довольно улыбнулся. Открыв первый сундук, стоявший у окна, молодой человек начал перебирать наряды, которые лежали в нем. Он уже успел побриться после долгой дороги, и лицо его, хоть теперь и выглядело соблазнительно и молодо, все же вызывало неприязнь в сердце пленницы.

— Посмотри, сколько всего, — обратился он к Славе, так и сидевшей в углу на деревянной скамье. — Вот шубка соболья, вот сапожки красные, белые. Вот сарафаны, золотом расшитые. Чего ж тебе еще надобно?

Слава вдруг вспомнила покойницу мать, которая любила ее и хотела, чтобы она жила в тайном скиту Тихона Михайловича, который всегда оберегал ее от Федора, словно родную дочь, и Владимира, дитя которого она носила под сердцем. Как же она хотела в этот миг убежать из этого высокого терема и немедля поехать к любимому, сказать ему, что она жива.

— А может, тебе наряды надобны, кои в столицах носят? Платья по немецкой моде и шляпки дамские? — вдруг выпалил Федор, ибо он отчетливо видел безразличие к его подаркам со стороны возлюбленной. — Ты скажи. Я все куплю.

Отрицательно помотав головой, она тихим печальным голосом озвучила единственное желание, которое занимало все ее мысли в эту секунду:

— Отпусти меня на волю...

Федор тут же взвился, как ужаленный, и, разозлившись, с грохотом захлопнул сундук. Угрожающе смерив ее взором, приблизился к пленнице в дорожном грязном платье и угрожающе навис над нею.

— Смирись! Тебе мой совет, — приказал он жестко. Однако, увидев слезы в ее глазах, уж более спокойно и даже ласково произнес, проведя рукой по ее длинной золотой косе. — Смирись, тебе же легче будет, Светушка. Все равно у тебя нет выбора, как только под венец со мной. Сгубила ты душу мою, сожгла. Полюби меня, зазноба моя, и заживем с тобой в радости и счастье...

— Ты считаешь, что невольница, сидящая на цепи, может полюбить своего тюремщика? — воскликнула Слава в исступлении. Артемьев мрачно посмотрел на нее и твердо произнес:

— Что ты заладила, тюрьма да тюрьма. Жить тебе здесь со мной, Светушка. Так что привыкай. А с цепи спущу, когда венчана со мной будешь, именно так мне наказал жрец.

— Жрец тьмы, — выплюнула она, вперив в него лихорадочный золотой взор, и глухо добавила: — Ты знаешь, кто помог тебе? Кто отдал меня тебе? Знаешь?

— Что, пугать меня вздумала? Так я не боюсь, — храбро сказал Федор.

— Ты в сговоре с силами тьмы! — процедила Слава, пытаясь испугать и образумить Артемьева. — Если не отпустишь меня, послужишь козням тьмы и навсегда проклянешь свою душу!

— И что же? Да я свою душу за тебя демонам продам! Уже продал! Лишь бы ты была рядом!