Печать Индиго

Немного опешив от его искренней улыбки, которая появилась на его бледном лице, Слава смутилась, оттого, что еще никогда не видела, чтобы молодой человек улыбался. Его лицо в этот миг разгладилось, и он показался ей невозможно красивым. Он так и сидел на каменном полу, вытянув длинные ноги вперед. Неожиданно, руки молодого человека обвились вокруг талии девушки, и он проворно усадил Славу к себе на колени.

– Я думаю, так будет лучше, – объяснил он. – А то вы застудитесь, пол ледяной.

Она улыбнулась ему в ответ, чуть сильнее притиснувшись к нему телом, и так и не убирая своих ладошек от его висков.

– У вас устали руки? – спросил он тихо.

– Нет, совсем нет. Главное вам стало легче, Кристиан, – пролепетала она.

– И впрямь. Не знаю, как вам это удается, мин херц. Но боли почти нет. Я лишь чувствую небольшую ноющую вибрацию в голове, – переводя дух от очередного такого терпимого приступа, произнес фон Ремберг.

– Я умею исцелять животных, – вдруг произнесла просто девушка.

– Я зна… – начал Кристиан и тут же замолчал, понимая, что едва не вымолвил лишнее. Ибо тот момент, когда она исцелила его волка, должен был остаться не упомянутым. Все же он внушил девушке, что он вовсе не тот юноша, который пытался много лет назад убить ее в лесу. Потому даже Лихой теперь жил при монастыре, и Кристиан сильно тосковал по нему. – Я удивлен, – исправился он и добавил. – Вы можете облокотиться на меня, вам будет удобнее.

Она послушно облокотилась на его грудь, и молодой человек немедля обвил ее тонкую талию рукой, чтобы поддержать ее напряженную спину.

– Вы можете описать, что вы делаете, и отчего моя боль утихает? – не удержался он от вопроса.

– Я отдаю вам свою энергию, так говорила мне моя матушка. И эта энергия, словно невидимым потоком перетекает в вашу сущность через мои пальцы и ладони, увеличиваясь через мой оберег на руке.

Она указала глазами на большой перстень на среднем пальце правой руки, с желтоватым крупным цитрином, вычурной формы из серебра.

Долго пронзительно взирая на Славу, Кристиан думал о том, что эта девица явно не так примитивна и обычна, как думали они с Лионелем. В определенных ситуациях, она открывалась с новых сторон и граней, и постоянно поражала его своими поступками и действиями. Но Кристиан понимал, что теперь она говорит о более чем тайных вещах, которые знали лишь немногие и немногие понимали их. Он прекрасно понял, о чем она говорит, но ей он, естественно, не собирался всего этого открывать.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, мин херц. Но я благодарен вам, – он внимательно посмотрел ей в глаза и через минут пять облегченно выдохнул. – Я думаю, все кончилось. Время уже много. И более не будет сегодня этого.

Слава проворно убрала руки от него. Он поднялся на ноги и помог подняться и ей. Девушка пытливо осмотрела жутковатое сырое помещение, окружавшее их.

– Что это было? Вы больны, Кристиан? – спросила она.

– Да.

– Но это так ужасно видеть вас в таком состоянии, – пролепетала жалостливо девушка.

– Надеюсь, вы не думаете о том, что я так слаб, что не могу терпеть боль?

– Я так и не думала.

– Однако мне кажется, вы думаете именно так, – заметил он тихо и тут же добавил. – Но поверьте, эта боль невыносима. Я пытаюсь ее терпеть, но это не всегда получается. Когда все происходит, мне кажется, что мое нутро сжигают заживо, а кости ломаются. Хотя этого на самом деле не происходит с моим телом, но мучения ощущаются точно такие. А я поверьте знаю, о чем говорю, поскольку не раз бывал в передрягах. Но никакие раны и переломы не сравнятся с этими жуткими муками. Потому что боль от ран я научился терпеть еще в детстве, и она не вызывает у меня даже малейшего стона. Но эти боли совсем другие. Как будто мне вытягивают жилы или сжигают заживо на костре, только в десять раз яростнее, – как то горестно заметил он, тяжко вздохнув.

– Кристиан я чувствую, как вы сильны. И я верю вам. Я видела, как жутко изгибается ваше тело, а свет вашей ауры то и дело пропадает. Так происходит только если человек на пороге гибели. Оттого я верю вам.

– Благодарю вас, мин херц.

– И когда вы заболели?

– Я болен уже давно. Еще с детства. Сколько я себя помню, один раз в день, обычно вечером начинаются эти жуткие муки, которым нет объяснения, и которые я не в силах сдержать. Раньше когда я был ребенком, боли не были столь сильными, и я вполне мог терпеть их, но с каждым годом они становятся все сильнее. Я не знаю что это за недуг. Но монах что воспитывал меня, говорил мне, что я проклят некоей злой колдуньей, которая пожелала мне когда-то смерти. Тогда монах Лионель спас меня. Но от того проклятия мне остались эти страшные мучения. Ибо они неизлечимы.

– И вы ежедневно испытываете это?

– Да. Иногда боли длятся всего несколько минут, иногда четверть часа. Иногда более получаса.

– И это всегда происходит вечером?

– Нет, не всегда. Это зависит от луны. Едва луна восходит на небо. Я давно это заметил, еще в детстве. А продолжительность мук зависит от дня лунного цикла, так же как и их сила.

– Но зачем вы запираетесь в этом жутком месте?