Печать Иоганна Гутенберга

– Вон тот домик… – Вадим показал на невзрачное строение, обшитое серой от непогоды вагонкой. Одно окно было разбито, распахнутая рама хлопала на ветру.

– Опять влез какой-то козел… – проворчал Вадим. – Управы на них нет…

– Умом тронуться надо, чтобы в таком месте ценную вещь спрятать, – проворчал Андрей.

Машина остановилась перед калиткой. Ушаков заглушил мотор, поставил автомобиль на ручник, вышел первым. Женя повела стволом пистолета, приказала Вадиму выходить. Тот выбрался, понурясь, открыл калитку, прошел по тропинке к дому. Сунул руку под камень возле крыльца, достал ключ, отпер дверь, вошел.

Внутри было холоднее, чем на улице. Вадим прошел через темную прихожую, вошел в единственную комнату, добрую половину которой занимала печь. На этой печи было выведено углем матерное слово. На полу виднелись грязные следы сапог, тут и там валялись разбросанные вещи, ломаные стулья, пустые пивные и водочные бутылки, какие-то отвратительные объедки, обрывки бумаги в жирных пятнах и красных потеках кетчупа.

– Сволочи, снова влезли, бардак устроили… – пробормотал Вадим, остановившись посреди комнаты и тоскливо оглядывая следы незаконного вторжения. – Запирай не запирай, все равно лезут, как тараканы… совести у них нет…

– Ты нам зубы не заговаривай! – прикрикнула на него Женя. – Где то, за чем мы приехали?

Вадим ответил ей мрачным волчьим взглядом, переступил с ноги на ногу, покосился на открытое окно, за которым виднелись голые кусты, глинистая земля.

– Но-но! – Женя подняла пистолет, направила на Вадима, щелкнула предохранителем.

Получилось, надо же, все правильно Генка Маленков показывал…

Вадим хмуро взглянул на девушку, тяжело вздохнул, подошел к печи, скользнул неприязненным взглядом по матерной надписи, вытащил один кирпич, запустил руку в углубление, пошарил там. На его лице проступил испуг.

– Неужели нашли? Сволочи… не может быть…

Он еще пошарил, наконец, его лицо разгладилось, и он достал красную пластиковую папку.

– Вот оно, на месте… – с тяжелым вздохом протянул папку Ушакову. – Андрей, ты пойми, я не хотел тебя кинуть… я оказался в безвыходном положении… форс-мажор, как говорится…

Ушаков взглянул на него, скривился, как будто надкусил лимон.

– И почему я должен тебе верить?

– Мы так давно знакомы… мы столько пережили вместе…

– Тебя это почему-то не остановило!

– Хватит трепаться! – прикрикнула Женя. – Форс-мажор у него! Что, ребенок болен или дом сгорел?

– У него вообще детей нет… – Ушаков пожал плечами.

– Вот и я о том же! Небось в казино проигрался? – Женя сама не понимала, с чего такое пришло ей в голову, просто, пощупав в кармане печать, она отчего-то стала удивительно проницательной.

Ушаков открыл красную папку, заглянул в нее.

– Ну, что там? – озабоченно спросила Женя. – Оно?

– Оно! – кивнул Ушаков.

Женя заглянула через его плечо, увидела лист плотной желтоватой бумаги, покрытой четкими, крупными, выпуклыми буквами. Это из-за него, из-за этого желтоватого листка столько всего случилось в ее, и не только ее жизни…

– Ладно, – проговорил Ушаков, закрывая папку, – поехали назад, здесь нам больше нечего делать!

Он вышел из комнаты, не глядя на Вадима.

– Давай, выходи! – процедила Женя.

Вадим медлил, и она снова направила на него ствол пистолета.

Вдруг Вадим схватил опрокинутый стул, бросил его в Женю. Девушка инстинктивно отшатнулась, заслонилась рукой.

Воспользовавшись ее замешательством, Вадим метнулся к окну, прыгнул в него, как в речной омут, приземлился на жесткую глинистую землю, перекатился, метнулся к кустам…

Женя подскочила к окну, вскинула пистолет.

До сих пор она только угрожала Вадиму этим пистолетом, но теперь ей придется нажать спусковой крючок, послать пулю в живого человека… а что если она попадет… что если убьет его… как она дальше будет с этим жить? То есть этого паршивца не жаль, но ведь неприятности будут у нее…

Эти мысли пронеслись у нее в голове в долю секунды. Она подняла пистолет, направила его на Вадима… Потом опустила, да черт с ним!

Он уже подбежал к голым расхристанным кустам, еще мгновение – и скроется за ними…

И тут из кустов прямо перед Вадимом возникла бесформенная фигура. Та самая фигура в старой стеганой куртке с опущенным на глаза капюшоном, которая промелькнула на улице, когда они ехали через садоводство.

Вадим резко остановился, как будто налетел на невидимую стену, попятился, хотел развернуться и броситься в другую сторону – но бесформенная фигура шагнула навстречу ему, выбросила руку, в которой что-то ослепительно сверкнуло…

Вадим застыл, вскинул руки, схватился за горло, покачнулся и наконец упал на неровную глинистую землю.

Бесформенная фигура склонилась над ним.

Капюшон свалился, рассыпав светлые волосы.

Женя ахнула – она узнала Альбину.

Альбина склонилась над неподвижным телом Вадима и торопливо, жадно обшарила его. Ничего не найдя, вскинула голову и издала резкий, хриплый, безнадежный, звериный вопль…