Печать мастера

Коста прыгнул — алые брызги взвились наверх, и наконец они — сошлись. Удар, ещё удар, чье-то тело падает в воду, он прыгает сверху, вцепляется в шею, задыхается, тонет… и красный мир в один миг становится совершенно неподвижным.

— Я же сказал никакого стазиса!

Красное марево поглотило всё вокруг и Коста — отключился.

***

Остров знаний, южное крыло второго корпуса, лазарет

Под потолком, медленно и лениво нарезая круги жужжит светляк.

Потолок. Не знакомый. Он не помнит такого. Пахнет эликсирами, травами, и чистым, высушенным на ветру бельем, и… немного кровью.

Болит… Коста сделал неглубокий вдох — ребра, бок, нога, рука — и осторожно приоткрыл глаза — окно прямо напротив…

…за ним пламенеет небо. Закат? Последнее, что он помнил, было утро… вода, тренировка… и он — выбрал.

— Ну ты и дал, — тихо и осторожно просопели рядом прямо над ним.

Коста приоткрыл глаза шире и проморгался — Пятый сидел рядом, покачиваясь на кончике стула, балансируя в воздухе на двух ножках. И выглядел… восхищенным, умиротворенным, глаза Пятерки почти сияли. И улыбка такая редкая, потому что искренняя. Коста уже научился отличать подделки.

— Ну ты и дал… Выпить, съесть, — ткнул Пятый в сторону двух фиалов на столике и накрытым салфеткой подносом. — А потом отсюда сразу к Куратору! Ты долго не просыпался, целитель устал ждать и оставил меня караулить…

Коста не ответил, осматривая руки — костяшки сбиты в кровь. Достоинство каллиграфа.

— Ты положил четверых, пока тебя остановил Шрам. Лучших, — Пятерка хмыкнул, — вот тебе и предпоследний… Почему ты раньше так не дрался? Мне то можешь сказать, что ты ещё скрываешь?

— Ничего.

— Мы же уже «двойка»!

— Ничего, — повторил Коста, рассматривая Пятого — от любопытства тот наклонился ближе с ожиданием. И добавил, в расчете на то, что Пятерка как всегда много болтает. — Это от меня не зависит. Я могу выйти из себя в любой момент. Если… меня довести.

— В любой? — Пятерка резко качнулся назад.

— В любой.

— Но…

— Зачем тебе надели браслеты? — Коста кивнул на блокираторы. — Потому что ты не можешь контролировать силу. Я — тоже не могу. Но браслетов для этого нет.

— Кровь! — Пятый нахмурился — в глазах сверкнуло понимание, и он снова повеселел. — Разберутся, главное — ты можешь! Ну ты и дал! Ты Семнадцатого приложил — вот так, — Пятерка двинул кулаком вверх, — а летел он вот так!!! А этого вот так… А Восьмой! Как он летел, как летел, кода ты его приложил!!! А потом, когда вынырнул, а у него водоросли на голове, видит Великий, это лучшее, что случилось за эту зиму, эти воспоминания я буду хранить вот тут, в сердце… — он прижал ладошку к груди. — И ты смог достать Второго! Вскользь, но достать!!! Когда тебя… накрыло, — Пятый подбирал слова. — Бросились вперед самые сильные, как обычно, и те, кто стояли рядом… А Семнадцатый был впереди нас — и ему прилетело больше всех, пока не подбежал Шрам… и потом ты так приложил в воде… Ахахаха… — Пятерка захихикал. — Шрам кричал — никаких плетений! Можно подумать, кто-то стал кидать бы — запрещено же… никто не хочет в карцер… плетения вне полигона нельзя, только Помощникам и на меня… но я — особый случай, — вздохнул он и тут же снова повеселел. — Они думали раз тебя и скрутят… — он снова захихикал, — делов то, на тренировках ты ничего не можешь… А когда ты всех раскидал, и сошелся в воде со Шрамом, — Пятерка задумался. — Ты продержался против него мгновения два! Два!!! Мне кажется он сам хотел посмотреть, насколько тебя хватит и чего ты стоишь… А потом бросили стазис и…

«Тук-тук-тук».

В дверь осторожно постучали, Пятерка сорвался со стула, чуть не пробороздив носом пол, и тихо нырнул куда-то в заднюю часть — только ширма и шелохнулась.

***

Семнадцатый молчал, сидя на стуле. Молчал и Коста, полусидя на кровати. Молчал и Пятый, который шмыгнул за ширму, приложив палец к губам раньше, чем Коста вообще мог что-то сказать.

Под потолком мерно жужжал светляк, нарезая круги. И, когда он заходил справа, освещая лицо, Семнадцатый отворачивался, чтобы скрыть большой фингал под левым глазом и заплывшую губу.

— Сказали, лечить не будут — Шрам не велел, чтобы помнил, что сила ничего не решает, и никогда нельзя недооценивать противника… — Наконец выдал сосед, потрогав щеку. — А чего раньше на тренировках не… — Семнадцатый сделал несколько ударов в воздухе.

Коста вздохнул и повторил то же самое, что рассказал Пятому.

Семнадцатый посидел ещё мгновений пять — молча, ерзая на стуле. А потом нехотя протянул вперед руку, как для приветствия.

Коста моргнул, не сразу сообразив, и только потянулся вперед — подать ладонь, как из-за ширмы выпрыгнул Пятый.

— Я уже устал там сидеть, все равно все молчат…

— Ты!!! Ты опять подслушивал! — Семнадцатый вскочил со стула.