Печать Нострадамуса. Мрачное наследие

– Вы не знаете, о чём просите, мадемуазель. Хотите, чтобы я бросил вас одну в городе, наполненном разбойниками и убийцами? Так не пойдёт, – схватив Мадлен за талию, Анри решительно подтолкнул её к карете. – Садитесь!

– Пустите меня! – протестовала Мадлен.

– И не подумаю, – Наваррский собирался подхватить девушку на руки и силой забросить в карету, но, просчитав это, фрейлина развернулась и отвесила ему звонкую пощёчину.

Прижимая руку к покрасневшей щеке, Наваррский задумчиво проговорил:

– А вы, мадемуазель, оказались проворнее своей королевы. Ей этот трюк не удался. Зато вы выполнили его блестяще.

– Прошу меня простить, – понимая, что Анри всего лишь пытался образумить её, прошептала Мадлен. – Я этого не хотела. Благодарю за ваше беспокойство, но вам сейчас следует переживать о себе. Поскорее уезжайте из города. А я должна помочь друзьям.

– Мадлен, вы добрая душа, – начал Наваррский, – но мне кажется, вы не осознаёте той опасности, что вам грозит.

– Её не переубедить, – высунувшись из кареты, бросила Луиза. – Всё твердит о чьём-то спасении и не желает ничего слышать о побеге из города. Оставьте её, Анри. Не нам с вами решать её судьбу.

В растерянности Наваррский переводил взгляд с Мадлен на Луизу и обратно.

– Я так не могу, – наконец выдохнул он. Сделав шаг навстречу девушке, Анри предпринял новую попытку схватить её за руку. Но Мадлен увернулась. Понимая, что из-за неё и королева, и Наваррский могут не успеть вырваться из Парижа, девушка бросилась бежать. Не останавливаясь, она обернулась и крикнула через плечо:

– Уезжайте! Уезжайте!

Сколько пришлось бежать, Мадлен не знала. Перед глазами то тут, то там мелькали одинаковые улочки, баррикады и дома. Остановилась девушка лишь тогда, когда дыхание окончательно сбилось. Прижавшись спиной к холодной каменной стене, фрейлина пыталась перевести дух. Подняв глаза к небу, она вздрогнула. «Уже закат». Вспоминая жуткое видение с казнью Калеба, Мадлен заметалась из стороны в сторону. «Площадь. Эшафот стоял на городской площади. Мне нужно туда!» Уже не опасаясь встретить солдат де Гиза или нарваться на разъярённую толпу, Мадлен поспешила в центр города. Туда её гнала одна единственная мысль: «Этим вечером Калеб не погибнет!»

На площади уже толпился народ. Всё было так, как показывало видение. Высокий деревянный эшафот ждал свою жертву. Палач, несколько раз дёрнув верёвку, проверил петлю. Народ в ожидании зашумел. Пробираясь ближе к деревянному помосту, Мадлен с ужасом обнаруживала улыбки на лицах собравшихся. «Сегодня полгорода утонуло в крови, а им всё мало». Стуча колёсами, к площади подъехала телега, запряжённая одной старой клячей. Палач спустился и резким движением сдёрнул с телеги бледного юношу. Калеб был слаб и едва стоял на ногах. Но взгляд его по-прежнему горел ярче, чем звёздное небо.

– Шевелись! – прикрикнул на него палач, стуча по спине тяжёлой палкой. Толпа ликовала.

– Смерть душегубу!

– Пусть помучается, нелюдь!

И лишь изредка средь общего шума проносились чьи-то спокойные голоса.

– Не того поймали… Опять нас за нос водят…

– Ты посмотри, какой молодой, да щуплый. Убийца ли?

Но к этим голосам никто не прислушивался. «Что мне делать?!» – видя, как Калеба ведут на смерть, Мадлен в поисках спасения озиралась по сторонам. Схватив за руку высокого мужчину, девушка крикнула ему:

– Этот юноша невиновен! Казнь нужно остановить!

– Поди прочь, – отмахнулся от неё мужчина.

– Настоящий убийца не он, слышите? – обратилась девушка к стоящей подле неё женщине.

– Тьфу, не мешай смотреть! – недовольно фыркнула незнакомка.

Понимая, что среди беснующейся толпы помощников ей не найти, Мадлен проскочила в один из переулков. На улице уже стало темно, и кто-то зажёг факел. Яркое пламя стало для фрейлины лучом надежды. Не до конца понимая, что будет потом, Мадлен схватила факел и рванула обратно на площадь.

Палач уже надевал петлю на шею некроманта. Ещё немного, и, лишившись опоры, Калеб встретится со смертью. «Ну уж нет!» – решила Мадлен. Подобравшись к эшафоту с обратной стороны, девушка увидела, что под ним постелена солома. Много соломы. Недолго думая, Мадлен бросила факел в сухую траву. Солома вспыхнула мгновенно. Увидев выбивающееся из-под эшафота пламя, толпа с криком отпрянула назад.

– Огонь переметнётся на дома! – громко заревел кто-то низким голосом. – Тушить надо! Тушить!

Забыв о казни, люди в панике помчались спасать свои дома. Чувствуя под ногами жар, палач спрыгнул с эшафота и, прыгнув в телегу, покатил прочь. Площадь заволокло дымом. Задыхаясь и кашляя, Мадлен взбиралась наверх по горящим ступеням. «Ещё немного, ещё чуть-чуть…» Голова закружилась, девушка, попытавшись удержать равновесие, вытянула руку, но поймала лишь пустоту. На мгновение пришло осознание: «Я падаю в огонь». Но за миг до того, как сорваться в костёр, Мадлен ощутила резкий рывок.

– Держу, – качаясь и едва стоя на ногах, ей не давал упасть Калеб.

– Ах, живой… – не веря слезящимся от дыма глазам, прошептала Мадлен.

– А я-то думал, кто это задумал спалить Париж, – попытался улыбнуться юноша, но в ту же секунду закашлялся.