Печать Соломона

Я объяснил ему еще кое-что и сообщил, в каком мы номере, после чего повесил трубку.

Затем я положил на кровать вещмешок, достал полуавтоматический пистолет и сунул себе в карман, нашел карту, расправил ее на постели. Оп-девять внимательно за мной наблюдал.

– Мы в бегах? – спросил он.

– Скорее, беженцы.

– Значит, идет война?

Я молча кивнул и попробовал вычислить по масштабу, сколько миль ехать до Ноксвилла. В последний раз я делал нечто подобное в третьем классе. Получилось пятьсот пятьдесят. Я сложил карту и сунул ее в карман.

– А что в Ноксвилле?

– Некто Гиена. Найду и расквашу ему нос.

– Гиена? – нахмурился Оп-девять.

Я снова кивнул.

– И Святая Чаша Соломона. Во всяком случае, я на это надеюсь. Потому что если я ошибся и ее там нет, то война закончена и помянем этот мир.

43

Оп-девять попросился в туалет. Я довел его до ванной и поддержал, отвернувшись, чтобы он отлил. Когда мы вернулись в спальню, он уже полностью выдохся.

– Я слишком слаб для путешествий, – срывающимся голосом признался Оп-девять. – Оставь меня здесь.

– Не думайте, что мне не хочется. Вы держали меня за дурачка, Оп-девять. Обманывали, использовали. Ведь вы АНП и считаете, что все вам позволено. Но мне плевать на ваш драгоценный Устав. Есть вещи, которых делать нельзя, и пусть на них подпишется весь мир – лучше они не станут.

Я закрыл ноутбук и сунул его в вещмешок. Все тело горело, а при движениях прыщи, которые теперь еще и чесались, натирала одежда. Все это отвлекало, а я и в более благоприятных обстоятельствах неважно сосредоточивался.

Я решил, что лучше уйти из номера и ждать машину в вестибюле. В теории это было проще, чем оказалось на практике. С Оп-девять на одном плече и с вещмешком на другом я рисковал в любую минуту грохнуться и разбить свое прыщавое лицо.

Через пять минут меня тронул за локоть прилизанный брюнет в сером костюме.

– Прошу прощения, – произнес он.

Когда я обернулся, он чуть отпрянул. Наверно, не ожидал увидеть усыпанную мокнущими фурункулами физиономию.

– Меня зовут Альфред Кропп, – представился я.

– Я знаю, кто вы. А я Густав Дальштедт из корпорации «Кенигсегг».

– Вы пригнали машину.

Брюнет улыбнулся и кивнул:

– Меня прислал Альфонсо Нидлмайер. Он сказал, что это срочно. Все верно?

– Еще как!

Дальштедт тронул лямку вещмешка:

– Вы позволите?

Я кивнул. Он повесил вещмешок на плечо, и я вышел за ним через дверь-вертушку. Такая дверь всегда проблема, а вы попробуйте пройти через нее в обнимку с бугаем вроде Оп-девять.

Снаружи было холодно, зато высотные дома принимали на себя основной удар летящих с неба огненных льдин. Мы проследовали за мистером Дальштедтом в переулок за отелем. Там возле мусорного контейнера был припаркован спортивный автомобиль цвета дымчатого заката и с низкой посадкой.

– «Кенигсегг Си-си-ар», – сказал мистер Дальштедт и слегка выпятил грудь. – Самый быстрый серийный автомобиль в мире, мистер Кропп. Обратите внимание на смелый дизайн боковых воздухозаборников и переднего сплиттера. Разработано специально для оптимизации высокоскоростной аэродинамики.

– Просто фантастика, – отозвался я. – Вы не откроете багажник?

Дальштедт растерянно моргнул и повертел в руке брелок с ключом.

– Багажника нет.

Он нажал кнопку на пульте, и двери машины плавно поднялись и повернулись вперед. Я усадил Оп-девять на пассажирское сиденье. Потом взял у Густава вещмешок и затолкал его в тесное пространство за головой Оп-девять.

– Двигатель Си-си-ар усилен центробежной бикомпрессионной системой наддува, – не унимался Дальштедт, как будто я не до конца понимал, насколько мне повезло. – Благодаря двум параллельно установленным компрессорам «Ротрекс» возникает добавочное давление в одну целую четыре десятых бара, и мощность двигателя повышается.

– Колоссально, – согласился я и тут заметил на капоте серебряный логотип: привидение, парящее внутри круга.

– Я вижу, вы обратили внимание на наше привидение. Оно украшает все наши суперкары. Дань уважения Первой шведской эскадрильи.

– Я не большой поклонник призраков, – признался я.

Густав не отлипал и тараторил, как будто его безостановочный треп прилагался к колесам:

– Пиковое значение – восемьсот шесть лошадиных сил при оборотах шесть и девять в минуту. Разгоняется с нуля до шестидесяти за три и две десятых секунды. За три и две десятых секунды, мистер Кропп.

Я опустил ошпаренный зад на водительское сиденье и взялся двумя руками за обтянутый светло-коричневой кожей руль.

– Какая у него максимальная скорость?

– О, это мы не рекламируем, – просияв от гордости, сообщил Густав. – Нашим покупателям мы говорим: двести сорок пять плюс. «Плюс», естественно, зависит от дороги и вашей сознательности.

Итак, мистер Нидлмайер понял меня буквально – я сидел за рулем самой быстрой машины в мире.

Дальштедт передал мне ключи. Я завел двигатель. Машина проснулась и зарычала.

Дальштедт протянул мне кредитку:

– По распоряжению вашей компании на бензин и непредвиденные расходы.

Я взял карточку. Платиновая «Амекс» на имя «Сэмсон индастриз».

– Спасибо, мистер Дальштедт. Огромное вам спасибо. А как закрываются двери?