Печенька, или История Красавицы

Я нарисовала карандашом очертания человека – высокого, почти во весь холст. Потом выдавила из тюбиков на палитру синей, черной, коричневой, красной и белой краски и взялась за дело всерьез. Было ужасно интересно класть на холст густую масляную краску! Она не растекалась, как акварель, а послушно оставалась там, где я дотронулась кистью. Неправильные мазки можно было запросто снять тряпкой – или закрасить другим цветом позже, когда высохнет.

У изображенного мной человека были блестящие каштановые волосы и очень красивые карие глаза. Я одела его в синие джинсы, а потом долго работала тоненькой кисточкой, чтобы получилась рубашка в клетку. Это было непросто, хотя на виду оставалось не так много клеточек – человек держал на руках большого белого кролика. Труднее всего было сделать похоже на настоящего кролика, а не на огромную зефирину. Майк показал мне, как смешать светло-серую краску и тонюсенькими штрихами обозначить мех. Для кроличьего носа я смешала нежно-розовый тон и сделала человеку такие же розовые щеки.

– Потрясающе! – сказал Майк. Потом спросил, помолчав: – Значит… Это твой папа?

– Нет! Это Сэм и его крольчиха Лили. Передача такая есть, для самых маленьких. Я уже большая, а все равно малявка… – Я повесила голову.

– Красавица, ты видишь перед собой человека, который не пропускал ни одного выпуска детской передачи «Волшебная карусель». Я даже дочку свою назвал Флоренс, в честь одного из персонажей «Карусели». К счастью, у нее не такое смешное лицо и не такие большие ноги, как у куклы Флоренс.

– А я не видела ни одной девочки в коттедже «Лилии», – нерешительно сказала я.

– Так она сейчас уже взрослая. Живет в Лондоне, поблизости от своей мамы, – объяснил Майк.

Я кивнула:

– А, понятно.

– Мы разошлись несколько лет назад. Моей жене здесь ужасно не нравилось.

– Как кому-то может не нравиться Кроличья бухта?!

Я начала закрашивать небо за спиной Сэма – только сейчас сообразила, что, вообще-то, с этого лучше было начать.

– Дженни любит городскую жизнь – яркие огни, много магазинов и всяких развлечений. А я рано ушел на пенсию, и мы переехали сюда. Ей здесь было очень скучно. Может быть, и я для нее слишком скучный, – сказал Майк.

– Ты ни капельки не скучный!

Майк засмеялся:

– Красавица, ты невероятно вежливая! Мама с папой хорошо тебя воспитали. Э-э… – Он снова чуть-чуть помолчал. – Так где твой папа?

– Дома остался. – Теперь уже я запнулась. – Они с мамой вроде тоже разошлись. Позавчера. Как раз на мой день рождения.

– Ох ты… Что же вы собираетесь делать, когда ваш отпуск закончится?

Я молча рисовала зеленую траву у Сэма под ногами. Краска ложилась неровно, и я решила притвориться, что самые здоровенные ляпы – это листья салата для Лили.

– Опять я лезу не в свое дело, – сказал Майк. – Прости пожалуйста! Экий у меня нос любопытный.

И он стукнул себя по красному, как вишня, носу в наказание. Я захихикала, потому что у Майка на носу осталось пятнышко песочно-желтой краски.

– У тебя весь нос в краске! Давай я сотру. А что мы будем делать, я не знаю.

– А мама-то знает?

– Не-а. Сначала мы поехали к тете Авриль, но она смогла нас приютить только на одну ночь.

– Ясно. А чего хочешь ты, Красавица?

Я низко опустила голову.

– Хочешь вернуться к папе? – мягко спросил Майк.

– Нет! Он старается быть хорошим, тратит на меня кучу денег, но иногда он такой страшный! Сердится на меня и на маму. Он растоптал печенье и выпустил из клетки моего деньрожденного крольчонка, и крольчонок умер! – выпалила я одним духом.

В глазах все расплывалось из-за слез, и я больше не видела холста.

– Ох, Красавица, прости, я не хотел тебя расстраивать! – Майк вытер мне глаза тряпкой, испачканной в краске.

Я думала, что мама спит на пляже, но она вдруг подбежала к нам.

– Что вы ей сказали? Почему она плачет? – накинулась мама на Майка.

– Мама, он тут ни при чем, честно! – всхлипнула я. – Просто я вспомнила крольчонка…

– Ах, да. Бедная моя… – Мама крепко меня обняла.

– Я в самом деле виноват, – сказал Майк. – Я спросил ее о папе. Это непростительно! Просто я беспокоился. Красавица обмолвилась, что вам некуда идти.

– У нас все будет прекрасно! – отрезала мама. – И не волнуйтесь, за комнату мы заплатим. Денег у меня больше чем достаточно.

– Дилли, перестаньте! Вы же знаете, я не из-за этого волновался.

– А не надо волноваться, – сказала мама. – Красавица, идем погуляем.

– Ой, мама, я еще не закончила портрет Сэма и Лили!

– Господи боже, как мне надоели эти тупые Сэм и Лили! – крикнула мама. – Идем сейчас же!

Я в отчаянии посмотрела на Майка.

Он сказал:

– Маму надо слушаться.

И я потащилась за мамой – сначала по песку, а потом по извилистой тропинке на вершину утеса. Я сердито буравила взглядом мамину спину. Мама шла все быстрее, сжав кулаки и размахивая руками. Я совсем выбилась из сил.

– Красавица, шевелись! – прошипела мама.

– Не хочу! – Я вдруг села на землю.

– Идем! Не дури! – сказала мама.

– А ты не командуй! Что ты такая злая? Наорала на Майка, а он за нас беспокоился.

– Он тебя до слез довел! Я этого не позволю!

– Ты знаешь, почему я плакала. Из-за крольчонка.