Педагогические поэмы. «Флаги на башнях», «Марш 30 года», «ФД-1»

– Вы так говорите, как будто вы маленькие или дурачками прикидываетесь. Смотри ты: пошел дождь, а он полчаса палатку натягивает, и он, бедный, измокнет, и палатка измокнет, все пропало. А разве так делается? Видим, туча находит, значит, стой, разбивай лагерь, пока там дождь…

Редько перебивает:

– А туча прошла, опять свертывай, так перед каждой тучей и будем, как на ярмарке, развертывать и свертывать…

Собрание снова хохочет, хохочет и маршрутная комиссия.

– Ну хорошо, мокните, нам все равно, а вот другое – вы знаете, что такое Крестовый перевал?

– А что там страшного?

– Мы вот ехали с Антоном Семеновичем, так прямо по снегу три километра над уровнем моря, а там ночевать придется или близко оттуда, а где ты согреешься?

– В палатке?

– Ну да, в палатке…

– И в палатке не согреешься…

Крестовый перевал все же не дождь, и над ним коммунары задумались. Потом решили удлинить марш через перевал: пройти за один день верст пятьдесят и таким образом избавиться от ночевки в самом холодном месте. А на всякий случай согласились:

– Ну и померзнем, не большая беда, как-нибудь друг друга нагреем.

Лагери решили отправить прямо в Сочи товарным грузом, а для постройки лагерей командировать в Сочи Панова – он знает место для лагерей, а Военно-Грузинскую он все равно уже видел. Панову только пятнадцать лет, но он уже на втором курсе. Славится он постоянной бодростью, очень малым ростом и великими математическими способностями. Вместе с Пановым посылаем Семена Моисеевича Марголина.

Марголин – фигура последней формации. Ему лет тридцать, и официальное положение его в коммуне – киномеханик. В коммуне он должен бывать раза два в пятидневку, пропустить фильм, и за это он получает сто восемь рублей в месяц.

Но коммунары уже давно усовершенствовали Марголина. Чего только Марголин не делает: он и ремонтирует проводку, и чинит моторы, и устраивает иллюминацию, и достает билеты для культпохода, и покупает мазь для оркестра, он «и швец, и жнец, и в дуду игрец». И если Марголин какое-нибудь поручение выполнит плохо, на него сердятся и кричат:

– Сенька, ты опять напутал? Как тебе говорили, ты чем слушал?

Сенька всегда весел и доволен жизнью – он влюблен в коммуну. Из-за коммуны он забыл дом, семью, жену, семейное счастье. Жена Сенькина, маленькая изящная женщина, иногда приходит в коммуну, улыбается сквозь слезы и жалуется:

– Что это такое? Четыре дня не было дома…

Тогда Сеньке говорят:

– Ты что ж, и дома путаешь все!.. Ступай домой да смотри, не забудь завтра зайти узнать, как там фанфарные занавески, готовы?

Сенька сейчас возится с лагерями: надо запаковать доски, колья, веревки, надо достать вагоны, приготовить инструмент…

Посторонний человек, приехавший в коммуну, не заметил бы никаких приготовлений к походу. Так же чисто в коммуне, так же расцветает день сигналами, так же шумят мастерские и журчит наука в классах. Только где-то глубоко в подвалах, кладовках, на черных дворах рассчитывают, измеряют, закапывают наши будущие походные дни. По вечерам коммунары толпятся на стройке, спорят с Делем и Степаном Акимовичем, и только немногие возятся со своими корзинами. У пацанов дела больше всего. На их плечах прощальный вечер в клубе ГПУ. Кружок пацанов, поставивший в свое время «Постройку стадиона», не разошелся. Он ставит обозрения на какие угодно темы. Он уже поставил «Дзержинцы в Европе» и «Паровоз», а теперь готовит сложную политическую сатиру под названием «Red Army». Чего только нет в этой сатире: Пуанкаре, Бриан, Макдональд, Пилсудский, китайские генералы, рабочие и, самое интересное, Красная Армия. Постановка – дело сложное. Не только нужно знать текст, не только играть, но и костюмы приготовить и все художественное оформление. И все это должны сделать пацаны.

В последние дни коммунары смеются, прыгают, радуются, а посмотришь на них внимательнее, и так ясно видно: устали ребята до последней степени – побледнели, похудели. Стали попадаться в совете командиров заявления:

– Прошу перевести меня в какой-нибудь другой цех, так как я здесь очень уморился.

В совете командиров не потворствовали малодушным:

– Все уморились, отдохнешь в Сочи.

В последний раз собрался совет командиров 10 июля, чтобы разрешить много последних мелочей. Пристал строитель Вастонович:

– Надо приступать к перестройке главного дома – убирайте все ваше добро.

Убрать не так легко: мебель, гардины, портреты, книги, кровати. Насилу нашли такое помещение, перестройку которого согласился Вастонович отложить до нашего возвращения.

И еще вопрос: кому передается переходящий приз – знамя коммуны? Девочки выполнили промфинплан лучше всех цехов, а у девочек лучший отряд одиннадцатый. Но у металлистов лучший отряд четвертый, и по выполнению норм он первый в коммуне. Оба отряда заявили свое право на знамя. Помирить их совет командиров не мог и решил на время похода выбрать специальную знаменную бригаду. Общее собрание выбрало знаменщиками Конисевича и Салько, ассистентами – Похожая и Сергея Соколова.