Педология: Утопия и реальность

Собственно говоря, все только что высказанное о путях и правилах переключающей работы относится не только к узкой методике специальных переключений (когда определенное вредное качество мы перестраиваем в полезное), но и ко всей педагогической деятельности в целом, которая, как мы видели во всех главах выше, в основе своей и является систематической работой по правильной организации энергетических переключений. Однако мы вполне намеренно выдвинули эти соображения в отдельной главе, так как особенно актуально они заостряются и особенно плодотворно применяются в тех случаях, когда налицо имеется вполне отчетливая, ясная и узкая, специальная задача по перемещению участков возбуждения от определенного болезненного участка к тоже определенному, но здоровому, творческому участку. Повторяем — полностью в силе оказываются эти правила и для всей педагогической работы в целом, во все ее этапы.

Для наглядности приведем типическую, рядовую иллюстрацию по проведению методики специального переключения. Мальчик П., 15 лет, очень возбужденный, рассеянный, любит шум, драки, где играет всегда роль зачинщика. Мстительный, злобный, не сдержан, неуживчив в детской среде. Особенно рад, если при нем больно или обидно «попадает» другим ребятам, чаще всего включается в такую «бузу», где может острее «насолить», обозлить и т. д. В драках выбирает обычно такие обстоятельства, где на его долю выпадает наибольшая инициатива в нападении, в нанесении самого «сокрушительного» удара противнику, причем так «вгрызается» в «врага», что не оторвешь. Пользуется всяким случаем больно ткнуть в затылок, ущипнуть, кольнуть булавкой и особенно часто делает это в отношении к девочкам, хотя «не брезгует» и мальчиками.

Как в таком случае должна пойти переключательская работа? Во-первых, надо было выяснить действительную подоплеку и действительный смысл этого уродливого уклона. Оказывается, после наиболее сложной, злобной «бучи» у мальчика ночью находили семенные пятна на белье: так как онанистом он не был, очевидно, извержение семени происходило либо во сне, в поллюциях, либо во время самих истязаний, т. е. истязательская работа была определенно полового характера (отсутствие семенных пятен и вообще половых разрядов — еще не гарантия «внесексуальности» такого поведения). Далее выяснилось, что мальчик обозлен был длительно неумелой родительской тактикой, несправедливо противопоставляющей его, нелюбимчика, двум другим детям — любимчикам. Младшие классы школы он пережил замкнуто, не понятый педагогами, и мрачная его мимика вызывала часто у неумных, нечутких воспитателей злобную реакцию с их стороны, после которой замкнутость мальчика, конечно, увеличивалась и превращалась постепенно в озлобление. Эта «дикость» мальчика и «антипатия» к нему со стороны педагогов приводила к насмешкам детей над П., к травле, частым обидам, в ответ на что он злобно, но бессильно «огрызался», сжимал кулаки, багровел и на долгий срок после этого старался не показываться на глаза.

К 13–14 годам, по мере физического укрепления, замкнутость постепенно стала превращаться в агрессивность, которая в свою очередь начала окрашиваться в половые тона. Два «романа» мальчика, когда его внимание было более сильно затронуто девочками (в 13 ½ и 15-летнем возрасте), заключались в том, что «предмет» его «любви» даже и не догадывалась о чувствах, ей адресуемых, и лишь делалась мишенью особо злобных, злостных насмешек и издевательств с его стороны, причем к этим издевательствам им всячески энергично привлекались другие ребята, организатором которых в истязательских проделках он незаметно сделался в течение этого периода.