Пей за наших ребят…

На военно-морской базе в городе Таллинне проходили крупные соревнования по разным видам спорта – что-то типа спартакиады группы советских войск в Прибалтике. Старослужащий Бархатов ещё не демобилизовался, и поэтому Георгий занял только второе место. Но и этим результатом спортивное начальство осталось вполне довольно, а посему решило, как полагается, обмыть это дело в узком кругу. Военнослужащему срочной службы пить алкогольные напитки нельзя, а смотреть, как пьют его командиры, постепенно теряя человеческий облик, – тем более. Жоре разрешили до вечера сходить в город.

В средневековом Таллинне есть где погулять и есть на что посмотреть. Но сам город не очень большой, и молодому здоровому человеку хватит пары часов, чтобы пройти его из конца в конец. Пешеходная экскурсия закончилась в недрах уютного подвальчика, которыми испокон веков славятся европейские приморские города. Хотя, возможно, подвальчик этот был не таким уж уютным, и скорее даже наоборот – мрачным портовым кабаком из той категории злачных мест, куда правильному советскому человеку, а тем более военному матросу-подводнику, заходить никогда не следует. Но, скажите мне на милость, кто откажется от кружки пива, если тебя приглашают за свой столик пропахшие штормами и шпротами обветренные мужики в просоленных фуражках с якорями.

Познакомились. Выпили…

Вскоре выяснилось, что в портовом городе существует не один только этот кабак, есть и другие, не менее уютные и злачные. И не все они размещаются в мрачных подвалах. Есть более современные павильончики – стекляшки. Там, как и везде, рыбакам, вернувшимся с богатым уловом, всегда рады и всегда предложат выпить-закусить. Свои деньги у Жоры быстро закончились, но люди, пропахшие килькой, оказались настоящими друзьями и своего парня в беде не бросили.

– Не понимаю, – сказал Жора, – почему у нас прибалтов не любят? Классные мореманы. Я им говорю: «Выпьем за наших ребят, которые не вернулись на базу»! И никто не посмел отказаться.

Вскоре появилась милиция. Сначала в количестве двух пеших патрульных, а потом и мобильная группа подтянулась на «луноходе». К этому времени моряки повалили вокруг себя несколько столиков и, укрывшись за ними, заняли оборону в дальнем углу заведения. В те былинные относительно тихие и травоядные годы Брежневского правления Министерство внутренних дел СССР ещё не придумало омоновцев-космонавтов в специальных шлемах с железными щитами. Воинственным морякам противостояли обычные менты без каких-либо средств защиты. Самым грозным оружием у наступавших был жестяной мегафон, в который старший начальник на русском и эстонском языках призывал бунтовщиков сдаться. В ответ повстанцы кричали обидные слова и закидывали противника пивными бутылками. Когда бутылки кончились, в ход пошли стеклянные кружки и железные тарелки. Наконец и их запасы иссякли. Последней в нападающих полетела керамическая солонка. Маленькой кометой она мелькнула в прокуренной атмосфере заведения и с тихим шелестом рассыпалась белым пушистым хвостом.

Тут Георгий понял, что бой проигран и, если сам хочешь вернуться на базу невредимым, – надо отступить. Пока его боевые товарищи готовились к капитуляции и покачиваясь выходили с поднятыми руками, Жора обнаружил позади себя за тюлевой занавеской узкую форточку. На хозяйственном дворике милиции не было. Невысокий заборчик он перемахнул не думая. Ну а дальше – только вперёд. Сначала узкими старинными улочками, потом новыми широкими. Как будто специально подвернулась остановка с жёлтым трамваем неизвестного маршрута.

На конечной остановке Жора вышел. Развернувшись на кругу, трамвай звякнул и уехал обратно. Немногочисленные пассажиры с тяжёлыми авоськами потянулись через пыльный скверик к белеющему сквозь листву жилому массиву. Близился вечер. Рядом с ним никого не осталось. Только аккуратная старушка в белом платочке сидела на раскладном стульчике около тропинки, разложив на перевёрнутом ящике плоды скромного огорода: горку зелёных яблок, пару кабачков и пучок флоксов в трёхлитровой стеклянной банке.

– Почём цветочки, мама? – спросил Георгий.

– Да бери так, матросик, – сказала старушка. – Я всё равно домой собираюсь. Не тащить же их назад. Завянут.

– Я бы купил… Но деньги кончились.

– Да уж вижу. Откуда у тебя деньги. А если и были… Пропил, небось, в городе с дружками.

Она осуждающе погрозила скрюченным пальцем, достала из банки жиденький успевший привянуть букетик:

– На держи. Девушке своей подаришь.

– Да нет у меня девушки, мама…

– Ну… Этого добра у нас тут навалом. Вон туда иди, не промахнёшься.

– А что там, мама? Бабская общага? —с надеждой спросил он.

– И она тоже, – ответила старушка.