Пейзаж с убийцей

…Белая фигура в ее памяти легонько толкнула каталку, мостки запрыгали, задергался и привязанный человек с кляпом во рту. Его лицо было темным: настоящий деревенский житель с обветренным лбом и щеками.

За пару минут до этого, пока поезд еще шел, она успела разглядеть единственную улицу поселка: парадную сторону тех дворов, что теперь еле виднелись за лопухами своими слепыми сараями.

Увидев сцену на берегу, она подумала: «На улице не было «Скорой помощи». Откуда в этой глуши взялась медсестра? Наверное, сиделка… Ишь ты, как они тут цивилизованно живут, в деревне…» Она тогда не была уверена, что человек привязан — скорее, туго спеленут простынями. И насчет кляпа первая мысль была, что это кислородная маска. Она даже поискала глазами медицинский катер у берега, стараясь объяснить себе странную траекторию движения медсестры с каталкой. А когда мостки запрыгали, когда тележка с человеком весело нырнула в воду и немедленно ушла на дно, видимо, завалившись на бок, она решила, что спит, и резко выдохнула. Оказывается, увидев падение каталки с человеком в воду, она задержала дыхание — как бы из солидарности — и держала его под усиливающиеся удары крови в ушах. В глазах потемнело. Вода над упавшим человеком успокоилась. Поезд дико завизжал, словно наехал на поросенка. Пол под нею качнулся.

А потом тополя сомкнулись снова…

— А в бизнес-классе вино бесплатное? — спросил Костя.

— Тебе-то что за дело? — Валентина достала пудреницу и внимательно изучила морщины у глаз. — Тебя не пошлют. У тебя руки трясутся. Я уж не говорю про постоянный расфокус.

— Это у тебя в башке постоянный расфокус, — огрызнулся Костя, понимая, впрочем, что Валентина права: пошлют «правительственного» оператора Максима.

— А Новосибирск — это на Урале? — вдруг поинтересовалась Юля.

— Нет, Юля, в Крыму, — ответила Ольга.

Все снова засмеялись. Сегодня явно не работалось.

Глава 2 «УХО-ГОРЛО-НОС» ПОКРОВСКАЯ

За восемь рабочих часов на приеме побывало двадцать пять человек. Несмотря на то, что четверг — грудничковый день, пришлось принять всех. Главврач потом попеняла Нине, что та сама во всем виновата, слабохарактерная, вот «они» и пользуются.

— «Они» — это мамаши с больными детьми, — не глядя на главврача, сказала Нина. — Вы же понимаете, сейчас сентябрь, сплошные насморки. После лета идут в садики, школы, уже в первую неделю начинаются простуды. А там и отиты, и гаймориты… Ну как откажешь, если у ребенка ухо болит? У вас ухо болело когда-нибудь?

— Вот и не жалуйся, — ответила главврач, услышавшая только то, что хотела услышать. — Бережешь свое сердце, так не обижайся, что будут болеть руки и ноги…

С главврачом у Нины не заладилось с самого начала. Было очень обидно, что в хорошую, в общем-то, поликлинику с опытным и незлым коллективом, пришла эта блатная, про которую поговаривали, что диплом у нее купленый. Поверить в такое было трудно, но замечания новой начальницы иногда звучали так странно, что все больше сотрудников начинали верить в отсутствие у главврача высшего образования.

«Я сейчас ничему не удивляюсь! — сказала по этому поводу ортопед. — Трудовые книжки купленые, права поддельные, дипломы липовые! Вы знаете, что она любовница начальника комитета здравоохранения?»

«Насчет этого не знаю, — сказала Нина. — Но все-таки, это как-то… Конечно, бывают купленые дипломы, но не медицинские же?!»

«А почему бы и не медицинские? Я вот сейчас на космонавтов по телевизору смотрю, и то не уверена, что они все честно прошли эти свои испытания. Кто-то из них наверняка по блату!»

Интересно, что главврач была неплохим руководителем. По крайней мере, она мгновенно замутила ремонт, получила дорогое оборудование, сдала несколько помещений гомеопатам и парапсихологам. Видно было, что баба опытная. А как опытная, она чувствовала, откуда исходит угроза ее власти. Нина почти сразу попала в черный список. Конечно, уволить ее было невозможно, но нервы мотать — запросто.

Правда, в сегодняшнем замечании главврача был смысл. Нина вздохнула. По программе обязательного медицинского страхования за каждого пациента ей должны перечислять пятерку. То есть сегодня она могла бы заработать сто двадцать пять рублей. Если бы у новосибирского Фонда были деньги.

Ноги гудели. Это только кажется, что врач на приеме постоянно сидит. Мамаши не замечают, сколько времени она проводит на ногах, осматривая уши, горла и носы. Зато все сочувствуют писанине. Говорят: «Неужели нельзя что-нибудь придумать? Ведь двадцать первый век! Пусть вам купят компьютеры!» Иногда, когда есть настроение поболтать, Нина объясняет, что по закону врач должен писать все от руки. Это будет уликой, если что…

«Какие слабые детки пошли! — вздохнула она, снимая халат. — У всех поголовно аллергия. Раньше это такая редкость была. Да чтоб они провалились, эти импортные продукты!»