Пейзажи этого края. Том 1

– Это кто из нас несносный?! Идем, прямо сейчас посмотрим на поле и увидим, кто врет!

Муса вытянул шею:

– Ты чего на меня орешь? Я бригадир Седьмой бригады, а не твой ребенок!

Кутлукжан махнул им, велев сесть, и громко сказал:

– Что это такое? Это неподобающее поведение; мы устраиваем соревнование не ради конкретных личностей, не для того, чтобы вы знамя вырывали друг у друга, а чтобы поощрить работу, чтобы широко раскрытыми глазами смотреть на успехи других бригад, чтобы учиться друг у друга лучшему и помогать друг другу! Товарищ Уфур, вы же член партии, старый бригадир; почему до сих пор не можете занять правильную позицию? Бригадир Муса, вы тоже погорячились! Красное знамя уже отдали вам, решение принято!

Кутлукжан еще не успел закончить, когда Уфур развернулся и пошел к выходу. Он с шумом распахнул дверь и ушел.

– Это… это… это… – Кутлукжан даже побледнел, стукнул по столу, и лицо его стало страшным от гнева. Таким его не видели прежде. – Что это за член партии! Что это за бригадир! – громкий голос разрезал тишину. – Как можно так вести себя перед начальством, так относиться к организации! Так нельзя! Надо осудить такое поведение и решить вопрос, принять организационные меры! Завтра на ячейке будем решать вопрос, а не решим – отправим в коммуну, пусть там решают… – и, фыркнув, уже тише добавил, будто сам себе: – Ну никакого порядка в этом мире…

Никогда еще собрание не проходило в такой гнетущей атмосфере.

– Собрание окончено! – гневно объявил Кутлукжан. Члены бригады обливались холодным потом от страха за Уфура, не зная, какие неприятности ждут его впереди. Лисиди был поражен: он не думал, что Уфур может быть таким своенравным, неосмотрительным, так горячиться, и такого гнева у Кутлукжана он тоже не мог предположить. Кутлукжан, когда улыбался и был ласков, делал это сознательно, и то, что он в гневе метал громы и молнии, тоже имело определенную цель.

На другой день Лисиди нашел повод поговорить с Кутлукжаном:

– Что касается Уфура, то, думаю… – начал он.

– Дело совершенно ясное, – махнув рукой, прервал его Кутлукжан и демонстративно зевнул, показывая, что речь идет о чем-то неинтересном, как бы давно позабытом, о далеком прошлом. – Муса действительно немного преувеличил. А Уфур немного не сдержался. Зависть! Но так уходить с собрания совершенно непозволительно! В нашей работе тоже не без недостатков. Соревнование, например: сравниваем результаты, где лучше, где хуже – все относительно… – Тон Кутлукжана был такой мягкий и беспристрастный, словно тот собирался всем участникам соревнования – в том числе и себе, и Лисиди – каждому выдать по тридцать ударов палками для начала.

Однако Лисиди не отступал:

– Вы вчера предлагали осудить Уфура, решить вопрос, доложить в коммуну…

– Конечно, надо решить вопрос! – лицо Кутлукжана стало каменным. – Пустить такое на самотек было бы ошибкой! – сказано это было без нажима, без указания на то, к чему и к кому относилось. Затем Кутлукжан, опустив глаза, обратился к бухгалтеру большой бригады по поводу какого-то денежного перевода, не обращая больше внимания на Лисиди. И вдруг, подняв голову, сказал ему:

– Я с ними поговорю. Проведу работу. – И снова перевел разговор на другое. Видя это, Лисиди понял, что продолжать бесполезно – слушать его не будут.

Внимательно наблюдая за Кутлукжаном, Лисиди постепенно понял: все эти громогласные заявления после ухода Уфура были на публику, чтобы укрепить авторитет секретаря перед бригадирами, чтобы те больше уважали его; «ругать незамужнюю дочку, чтобы невестка слышала» – так это называется. Сейчас он собирается «толочь воду»: если разбираться с Уфуром, то придется отменять решение о переходе знамени, и тогда пятна ржавчины, как говорится, будут на лице Мусы, которого Кутлукжан одной рукой поддерживает.

Вот так обстоят дела. Потом, когда Уфур пришел к Кутлукжану с самокритикой, секретарь, смеясь, взял его за руку, а когда тот руку убрал за спину, положил свою мягкую ладонь Уфуру на плечо, так что тому показалось, будто по плечу ползет жирный червяк. Кутлукжан сказал:

– Вы это, конечно, правильно говорите, есть неточности в докладе бригадира Седьмой бригады, я их уже критиковал. А Четвертая бригада по-прежнему работает хорошо, да. Однако красное знамя у вас задержалось, так недалеко и до зазнайства и самоуспокоенности. Знамя в этот раз дали Четвертой бригаде, и это для вас хороший стимул. Разве это вам не на пользу?

Уфур не знал, что и сказать. Это тоже такой талант Кутлукжана: он искусно обходит разногласия, в любой момент готов повернуть беседу хоть на запад, хоть на восток, всегда найдет нужное слово; пошумит на востоке, а зайдет с запада, будет ходить кругами и уворачиваться, избежит прямого столкновения и оставит противника в недоумении. Решая вопрос так мастерски, он сам чувствует удовлетворение от своего превосходства и выглядит величавее…

Это было два месяца назад, а сейчас проблемы у бригадира Уфура гораздо серьезнее.