Пехота

Кровь очень быстро набиралась в лужу, я лежал между двух деревьев, нелепо подогнув ноги, в узкой посадке между трассой «Донецк — Мариуполь» и Ясным, и единственное, что мешало сейчас сепарам увидеть меня, — это малюсенькие листочки на обычных донбасских акациях. Смешно, кстати — я считал мои выстрелы. Зачем? Попал-то первым, а остальные — просто всаживал. Сколько там? Сорок, вроде. Значит, в ленте осталось шестьдесят, и еще короб. И еще… аааа нет, эти ленты были у Воркуты. Воркута ушел? Ушел. А ты лежишь тут, бо тебе мозгов не хватило на то, чтобы не стрелять по дурости. Ну и в АГС попасть. Ну да, конечно, в «Колл оф Дьюти» в оружие не стреляют. Ну, так там и крови нет. Танька боится крови…

Раздался уже знакомый шелест. Я закрыл глаза и зачем-то закрыл рукой горло.

Оставалось сто шестьдесят патронов. ВОГи легли за мной.

3. РАГНАР

Думай, думай.

Походу, два моих любимых слова — это «думай» и «ладно». Я нашел в аптечке четыре таблетки солпадеина и две кетанова, с трудом проглотил все и застыл в дурацкой позе, приподнявшись над прошлогодними прелыми листьями. Я постоянно щурился, хотя солнце было прямо за мной, и хрен они меня увидят в этой прекрасной, прям замечательной посадочке. Так, шо у нас?

Голова закружилась, и рука, на которую опирался, вдруг задрожала. Не держит ни хрена. Меня не удержит. А пулемет? Я почти упал на спину и зашипел. Броник давил на живот, сбившись под шею. Разлепить вторую липучку, сбросить его нахер, оставшись в рпс-ке. Каску бы надеть обратно, но это потом.

Ладно.

Смотри сюда. Сейчас ты, допустим, закуришь (хотя нельзя, поэтому хоть помечтаешь про горький вкус сигареты) и прикинешь, что делать.

Группа ушла на позиции. До них… сколько? Кило, может меньше. Наверняка меньше. То есть, дойдут за пять минут. Думаем… Витя их догнал, так? Скорее всего. Значит, сейчас они думают, как вернуться. А вот те, что от сепарской позиции налево пошли, те зайдут во фланг и покосят группу на подходе ко мне. И АГС скорректируют.

Но откуда сепары решили, что группа вернется? Потому что они знают, что я — здесь. Откуда?

Нет, ни хера они не знают, знали — расчесали бы еще раз АГСом, вот так, на все деньги.

Про меня не знают, но думают, что группа вернется. Почему?

Тю. Тупой. Да нипочему. Они просто думают, что группа не ушла. То есть, еще раз. Сепары решили, что группа не ушла. Почему? А хрен его знает. И теперь они сядут во фланг и покосят в бочину подходящих за мной пацанов. Не, они сначала удивятся, почему группа идет «к», а не «от», но то уже значения не имеет. Значит, что? Значит, звонить.

Я вытащил скользкими пальцами мой хуавей из нарукавного кармана. Набрал Сайгона. Вне зоны. Ну, логично, здесь ничего, кроме лайфа, не берет. Тогда — последний набранный, это взводный, Рева.

Рева не брал трубку. Смску? А что написать? Героическое «не возвращайтесь за мной»? Тогда есть шанс, что сепары посидят до темноты, а посадку мою пойдут проверять только завтра. То есть, ночью можно будет уйти. Если смогу. Но я смогу. В апреле рано темнеет, тут херня осталась.

А если не послушаются? Тогда получат в бочину, а я все равно ночью выйду, если крови много не потеряю.

Чего холодно так, а?

… На часах было 19:14:11. Тогда еще было неизвестно, что суперметкий пулеметчик я не попал в АГС, зато прошелся очередью по трем запасным «улиткам», и теперь сепары судорожно набивали ленту в единственно целой.

Я плюнул и написал Реве:

«Це Рагнар 300 в крайней посадке. Не идить за мной, сепары пасут. Ночью сам выйду».

Они не послушались. Да я этого и не ждал.

Ладно. Проклятое «ладно». Принимай решение, ярл Каттегата. Тихаримся, и нехай пацаны, которых я едва знаю, сами разбираются, чай, не маленькие. Или палиться, работая с «покемона» по сепарам? Если начну стрелять — все, я не жилец. Группа за мной тогда по-любому не дойдет, это не кино. Вертолет не прилетит, танк не приедет. Спасай себя, Рагнарушка, не парь себе мозги.

Покурить бы. Всё, решил?

И я понял, что, на самом деле, решил все еще раньше. Тогда, когда решил пойти в армию. Так хера я тогда ною?

Ползти на другой край посадки — это загнать в дырки побольше грязи. Треба как-то на карачках, что ли…

… Ирка ходить долго не хотела. Гасала на четвереньках, и все ее устраивало, а вот на ноги — ни в какую. Ленка тогда истерила сильно, мы мотались по врачам, платили, опять мотались, опять платили, покупали какие-то ходунки. Ну как «мы»? Ленка моталась, отпрашиваясь с работы, а я как раз нашел подработку, поднимать и настраивать сетки.

Пропадал сутками. Это была зима пятнадцатого, с работой по профилю в Белой Церкви было плохо, с деньгами у нашей семьи — тем более.

Ну кто сейчас проверяет почтовые ящики? Ну, раз в полгода, максимум. Ну, я и проверил. В замызганом синем железном чреве лежала рекламная газета, два неоплаченных счета и — повестка.

Чччерт, а я вот себя переоценил, кажись. Башка кружится, а это я только хилую посадку в четыре дерева переполз, волоча за собой пулемет.