Пехота

Два. Пошатать взад-вперед «покемона», умащивая сохи в землю. Прицел выставить на «три» — и под цель, под крайние кусты.

Один.

Дооолгий выдох. Сцуко, хоть бы не заклинил, хоть бы не заклинил…

Пулемет загрохотал, выпуская горячие кусочки металла по кустам, посадке, вхрыхляя землю и улетая в небо. Пули секли тонкие ветки, стая каких-то мелких птиц взмыла над посадкой и заметалась. Дальше, дальше! До конца, добить короб, все, нехер ждать, перезарядиться не дадут! Йууухуууу!

Бдзинь! Пулемет заткнулся. Все, лента кончилась, и теперь… неожиданная тишина. Одна секунда, две, три…

В посадке хлопнули подстволы и пара выстрелов, гранаты упали передо мной, далеченько, метрах в сорока. Шо, по науке, да, въебать из всех стволов не хотели? Окей, сепар, в эту игру можно поиграть и дальше.

Пот стекал на глаза, и вдруг я понял, что очень шумно дышу, и вообще, какого хера я здесь делаю? Вообще, здесь, на Донбассе? Воюю. Уахахахаа. Под посааадкой вииикинг маладооооой… И башка кружится. И новая коробка все никак не хочет цепляться. А мы успеееем, траляля, а мы успеем… Кедь ми прийшла кааааарта нароковац… О, поцепилась. Крышку вверх, ленту заложил, вниз, затвор на себя — и спокойно вперед, до конца. Стал я свого нееееня дошікоовац… Хуйня это все, ваши берсерки с мечами и драккарами. Покемон — вот где сила… Неню ж ти, мій нееееню, вчинь ми таку волю…

Пуля рванула краешек плеча, обожгла и улетела дальше. Хлопнули подствольники, и гранаты медленно-медленно, както нехотя описали положенную им законами физики дугу и упали за спиной. Из деревьев вдруг рванул сноп огня, дымный след протянулся полого и вдруг крутнулся, уйдя вверх почти надо мной. Ухтышка, у вас и «муха»… была. А у нас есть пулемет, траляля, трампампам… Сука, больно… Йди за мене слуууужить на ту вооойну.

А теперь короткими. Вы мне дали перезарядиться, хер его знает, почему… И я уж не облажаюсь. Так, откуда там у нас «муха» летела?

Пулик задрожал, выпуская тяжелые пули, затолкался в плечо. Я елозил по земле, рыская стволом туда-сюда, стараясь чуть ли не угадать, где были сепары… было больно, неудобно и как-то весело. Куски дурацких мелодий прилетали в голову и тут же покидали…

Звяк! Пуля пришла в край ствола и отскочила вбок. Херррасе, пристрелялись? Опять хлопки подстволов, ну вилочку они уже нарисовали — теперь, вроде, должны попасть… Сколько у меня патронов? А черт его знает.

Блииин, закурить бы сейчас.

Я так и не узнал, что первая очередь моя, длиннющая, срезала аж троих и ранила четвертого сепара, тоже пулеметчика. Тупо повезло. Со второй коробки я сумел каким-то рикошетным чудом попасть еще в одного, и остальные сейчас пытались всеми силами понять, как меня завалить и почему стреляет только один, забыв про все остальное.

На часах была половина восьмого. В ленте оставалось двадцать восемь патронов.

6. РАГНАР

В принципе — всё. Шо успел — то сделал, шо не успел — хер с ним.

Я отвалился от горячего ПКМ-а и зачем-то глянул вниз. Ох нихера ж с меня натекло… Сейчас они чутка отойдут и все сделают правильно. Чего АГС молчит? Невже я его поломал? Хотя… А мне-то какая разница?

Две… нет, три пули прошелестели рядышком. Если пулю слышишь — это не твоя, где-то читал об этом, да? Сейчас и моя будет. Или не будет? Ччччерт, а жить-то хочется.

Посадка стреляла. Реденько, жиденько, но в падающих сумерках вспышки были хорошо видны. Слушай, Рагнарчик, ну шо ты лежишь? В ленте еще патроны есть? Есть. Ну, так давай.

Зашипел от боли. Все начинало опять болеть. Дышать было больно, думать было больно, бояться тоже было больно. Я опять потянулся к пулемету, только пальцы дрожат, чччерт. Сейчас, сейчас… Направил тяжелую, неподъемную тушу «покемона» куда-то, примерно в сторону сепаров и нажал на спуск.

Пуля скользнула рыбкой, шею обожгло, и в глазах стало темно-темно. Ни хера не вижу. Льется, кажись… Льеееется… прямо на форму.

И болеть все перестало. Теперь можно и покурить, только руки долбаные не поднимаются, да и пачка валяется где-то подо мной. Тело было тяжелым, чужим и неуклюжим. Ну чисто, как аватар, ха-ха…

Я с трудом подобрал телефон. Плывет все, глаза не фокусируются. Так… Мама, папа, Ленка… Хуавэй выпал, я навалился грудью и стал пальцем тыкать в экран. Рукав совсем мокрый. Та быстрее бы уже, что тянешь, ты, долбаная война, а?

И телефон зазавонил сам. «Лена» высветилось на синей заставке. И Ленка моя, в обнимку с Ируськой, еще осень была, мы в парке были, в Александрии, я этим же телефоном фоткал.

Посреди незасеянного грязного поля, под очень слабым человеком, лежал телефон и требовательно пищал.

— Пока, — сказал я фотке на дрожащем экране. Крупная капля сорвалась с воротника и капнула рядом. — Всё, береги малую. Пока, сонечко.

— … Иииии привет! — толкнув мою ногу, рядом свалился запыхавшийся Воркута и тут же залыбился: — Че лежим, кого ждем?

— Бляааа… — Я разлепил губы и посмотрел на худого пацана. — Сцуко, я мечтал перед пиздецом, шоб доця привиделась, а привиделся ты… Ну шо за херня…

— Не ссы, ваенный, лучше смотри фокус, — буркнул Воркута и отвернулся к рации: — Знайшов. Хуйовий, но живий.