Пехота бессмертна

Из арамида с 6б45, пакета от аптечки «Рино Рескью» и гуманитарного раскладного поджопо-ковра. Сам я его отсоединить не мог, поэтому вновь пришлось обратиться к пакману[65], который, охренев от усталости, не мог догнать, что я от него хочу. В итоге мы достигли консенсуса, и раскладная баллистика грязным мокрым сюрикеном с удовольствием была запущена мной в кусты. Во время этой заминки на меня снизошло просветление, и я, чертыхаясь и злясь на себя же за свое чувство долга и чрезмерную ответственность не там, где надо, попёрся к трижды проклятой трясине за зло… бучим рюкзаком с медициной.

Вернувшись на берег, я заметил своего друга (еще по «Соколам»), командира второй штурмовой группы, увязшего в этом говне еще глубже, чем я, в новенькой броне, от «варстуча», напашнике, нажопнике, ШПС[66] и плечах. Благо когда я их ему покупал, наполнителем выбрал СВМПЭ[67], как и в моем комплекте. Этот ухарь при росте ниже моих 175 умудрялся распихать на себе цинк в магазинах, цинк россыпью, гранаты, трубы, аптеку и рации и пр. Не представляю, как можно в этом всем передвигаться вообще, а уж тем более в таких условиях. Попросив толкнуть мне мой рюкзак, который мерно покачивался в середине омута, я помог ему выбраться, и дальше мы отправились вместе с его группой, подгоняя заколебавшихся пацанов, так как туман уже рассеивался. Я шел первым и почти закончил пересечение открытой местности до склона, уже наметил куст, под которым позволю себе поваляться пять минут, и тут решил обернуться посмотреть, как там дела у посонофф, а у посонофф происходила какая-то странная хрень. Мой друг так страшно матерился, что я слышал его метров за пятьдесят, и почему-то выписывал нижний брейк, а его бойцы или тупо сидели, или бестолково вошкались вокруг него. На мгновение в моем мозгу промелькнула мысль о худшем, но взрыва я не слышал, поэтому резко стартанул обратно с носилками наготове. Приковыляв обратно, я приступил к осмотру. Кое-как прижав его к земле через крики, полные скорби о том, что «как так-то, ведь столько ждал, а так глупо обломался», и просьбы «вколоть ему семь нефопамов, чтобы он смог».

Хотя бы до первого опорника, а там уж он разберется. Я понял, что его ноге песец. В смысле, он ее или сломал, или сильно вывернул, и здесь и сейчас я ему, кроме как эвакуацией, помочь не смогу. От предложенного обезболивающего он отказался, а эластичный бинт накладывать – не те условия были. Раскинув носилки и выхватив несколько ближайших людей, мы потащили его обратно к переправе. Даже с носилками люди еле передвигались, буквально волоча больного, падая без сил, и не помогали никакие увещания и угрозы, что сейчас остатки тумана рассеются и хохлы начнут еб… шить, или просьбы падать хотя бы на тропинку, ибо одной миной может всех нас порешить. В общем, не знаю, что бы из этого вышло, если б навстречу нам не выбралась команда эвакуации «Монолита», которой я и передал своего друга. Пожав руки, я вновь попилил по извилистой тропинке между минами сквозь туман к склону.

Дальше был подъем по склону, окончательно отобравший остатки сил. Добрался до каких-то деревьев, под которыми в случае чего можно было укрыться от дрона, а там уже валялась часть второй штурмовой (как-то оказавшейся впереди своих) в составе дронщика, пары стрелков и охреневшего от такой жизни пулеметчика со «скорпионом» за плечами. Я спросил их, где наши, на что получил исчерпывающий ответ: «Там». Перекурив с ними пяток минут, я попытался их смотивировать на рывок, но в этот раз мой навык красноречия was failed[68]. Тем не менее я пошел, и со мной один или два оператора АК. Пройдя совсем немного, мы наткнулись на монолитовцев и с криками: «Свободу не остановить!» (зачеркнуто), «Где горбольница, ннна!» (зачеркнуто), «Где Ахиллес?» получили вновь исчерпывающий ответ: «Там!»

Пошкандыбав «туда», мы оказались одни, без связи, карты, в наверняка заминированной посадке, с угрозой в любой момент выпасть на опорник из ближайшего куста или же, наоборот, быть принятыми за хохлов и получить «шмель»[69] от своих. Ощущения от этого, прямо сказать, были неприятные.

Вскоре началась стрельба за нашими спинами: видимо, «Монолит» обнаружил педалургов. В это время я мучительно размышлял на ходу, снять ли мне мои чудо-саломоны джи форс 4, которые вымокли, забились илом, ветками и прочей колючей дрянью, как последние говнодавы с Алика, или же нет, ведь тогда я их точно не смогу надеть обратно.