Пехотинец в Сталинграде. Военный дневник командира роты вермахта. 1942–1943

Следующие полчаса я отвечал на вопросы, которые задавал мне мой командир. В основном они касались тех боев, что мы вели в различных районах города. Я ничего не скрывал, поскольку полагал, что это было бы неправильно. Не имело смысла скрывать правду. Иначе вышестоящее командование будет иметь неверную картину происходящего.

Когда объявили о прибытии из полка курьера на мотоцикле с коляской, меня отпустили. Я смотрел на отъезжавший мотоцикл. Полковник Гроссе был незаурядным человеком. Судя по тому, как он выглядел, отпуск дома пошел ему на пользу. На лишенном даже намека на морщины лице сверкала пара бледно-голубых глаз. Он был хорошо сложен. Я полагал, что полковнику было 55–60 лет.

Его голос был спокоен; он говорил взвешенно и не обижался на справедливую критику. Я относил его к хорошим людям. Для своего возраста, разумеется.

Теперь не нужно было подумать о своих солдатах. Я нашел нашего казначея унтер-офицера Холлма. Спокойный и рассудительный, он был с ротой со времени ее формирования. Его приветствие было искренне дружеским. Вскоре после него прибыл футтермайстер[36] Грегулетц, а затем и кучер конной повозки, транспортного средства, находившегося в распоряжении помощника оружейника и остальных обозных, ефрейтор Фишер. Каждый, подобно шестерне в механизме, имел свои обязанности. И без них не смогли бы функционировать и мы, все остальные. И так было во всех подразделениях, передвигались ли они на конной тяге или на машинах, относились ли к пехоте, люфтваффе (ВВС) или кригсмарине (ВМС).

Я задал много вопросов, но и самому мне пришлось рассказать о многом. Грегулетц отвел меня к лошадям. Некоторые четвероногие были на месте, в том числе и моя лошадь Мумпитц. Все они знавали лучшие дни; сейчас же находились на пороге очередной суровой зимы. Конюхи, я уверен в этом, делали для них все, что можно, но не могли совершать чудеса. Если завтра или послезавтра погода останется хорошей, я возьму Мумпитца и совершу на нем небольшую прогулку. Уже предвкушая это, я думал о том, узнает ли конь меня, своего прежнего наездника, когда я сяду на него верхом.

25 октября

Я провел в обозе четыре дня. Было холодно. Ощутимой была разница между относительно мирной жизнью в 10 километрах в тылу и боями на передовой, которые приходилось вести непрерывно.

22 октября мы наблюдали за тем, как над нами в сторону Сталинграда летели 60 бомбардировщиков. Вскоре даже в обозе можно было расслышать взрывы бомб.

Вчера мне удалось поприветствовать нашего батальонного казначея оберцальмайстера Кноппа. Он заехал к нам по дороге на несколько дней – привез предметы тылового снабжения, боеприпасы и почту, в том числе и два письма мне от моей жены, датированных 3 и 15 октября.

В обеденное время я немного проехался на Мумпитце. После такого долгого перерыва это было прекрасное ощущение – снова сидеть на спине лошади, свысока рассматривать окрестности при хорошей погоде. Я как будто потерялся во времени, позабыл о всей серьезности момента и вернулся в те счастливые дни в Оберлаузице, когда я в первый раз оседлал этого крепкого приземистого мерина белой масти. Вскоре мы с ним подружились, а в августе 1941 г., когда я стал командиром роты, в которой до этого командовал взводом, Мумпитц стал моей верховой лошадью. Этот конь полностью соответствовал своему имени. Даже сейчас я должен был быть с ним настороже и показывать ему, что я его хозяин. Мы вернулись через час. Час счастья закончился. Если и завтра сохранится хорошая погода, я снова поеду на прогулку верхом.

28 октября

Слава богу, дни бездействия закончились. Вчера вечером я получил приказ сегодня явиться на КП полка. Я планировал явиться к командиру полка на Мумпитце в сопровождении конюха. Однако вскоре мне позвонили и сказали, что командир сам подъедет на машине, так как у него какое-то дело в обозе.

Я был рад, что у меня было время покататься на Мумпитце два дня подряд. Мой четвероногий друг тоже радовался нашим прогулкам. Он заметно оживился, стал резвым и игривым. Кто знает, когда мне удастся снова оседлать его?!

Оберст Гроссе прибыл к полудню. А еще через полчаса, когда нас быстро и по полной программе обслужили на полевой кухне, выдав по полной порции, мы вместе отправились на КП полка, расположившийся в небольшой дубовой роще у Спартаковки.