Пехотинец в Сталинграде. Военный дневник командира роты вермахта. 1942–1943

Ночью было холодно. Похоже, что время хорошей погоды закончилось. По крайней мере, лучше уж оставаться сухим и мерзнуть, чем промокнуть. Если нам предстоит провести здесь зиму, большой проблемой станет найти то, с помощью чего можно обогреться. Полк запросил в дивизии в срочном порядке прислать зимнее обмундирование, а также белый камуфляж. Нужно, чтобы они прислали все это, пока не стало слишком поздно. Скоро начнутся первые снегопады, и к тому времени, по крайней мере, в передовых подразделениях, должна появиться камуфляжная одежда. Вплоть до настоящего времени наши солдаты носили обычную форменную одежду (две пары нижнего белья, две пары носков, две пары кальсон, один пуловер, брюки, китель, кепи, одна пара перчаток, стальной шлем, шинель, кусок ткани, плащ-палатка, «хлебный пакет» со столовыми принадлежностями, одна пара коротких кожаных сапог, известных как кнобельбехер)[42].

Но для холодной русской зимы с ее жестокими холодами этого набора было явно недостаточно. Зимнее обмундирование состояло из пары стеганых хлопчатобумажных брюк и такого же кителя. Оба этих предмета одежды можно было носить с обеих сторон, и их можно было надевать поверх летнего мундира. Зимой, когда лежал снег, зимняя форма надевалась верхней белой стороной наружу, а после того, как снег растает, ее выворачивали так, что снаружи оказывалась вторая сторона цвета камуфляжа. Помимо этого, солдат получал войлочные ботинки.

Для русских зимнее обмундирование было в порядке вещей. Здесь они чаще всего были одеты лучше нас. Наш камуфляж для снежных зим изготавливался кустарным способом.

Сюда входила белая простыня с отверстием для головы и двумя прорезями для рук. Такой камуфляж предназначался для того, чтобы затруднить обнаружение солдат на снегу.

Погода начала меняться. Стало холодно и очень ветрено. Вчера шел дождь, и снаружи было очень скользко. Это сильно затрудняло подвоз питания нашими обозными повозками. Кроме того, это сильно осложнило ведение боев на переднем крае. Весь полковой штаб занимался поиском зимнего обмундирования для солдат на передовой.

15 ноября

Я слышал, что американцы и англичане высадились в Северной Африке, но у меня не было времени, чтобы вникнуть в эти более общие вопросы; над нами довлели совсем другие проблемы. Приезжал гауптфельдфебель Михель, который доложил, что отправляется домой в отпуск. Он честно заслужил это, так как, будучи холостяком, прежде неоднократно уступал свою очередь тем, у кого были семьи. И теперь он не был дома вот уже почти полтора года. Я пожелал ему всего наилучшего и благополучного возвращения в свое подразделение. Вместо него останется фельдфебель Купаль. Он был родом из Судетской Германии[43] и успел послужить в чехословацкой армии.

Почта из дома принесла мне печальные новости: несколько друзей и приятелей моего детства погибли или пропали без вести в море, когда во время боевого патрулирования их субмарина была потоплена.

Командир сказал мне, что я должен отбыть 25 ноября на учебные курсы командиров рот. До этого все еще остается десять дней.

16 ноября

Нас снова передали 79-му моторизованному полку. Это произошло 16 ноября 1942 г. На КП полковника Рейниша в это время обсуждали наступление в районе Рынка и Спартаковки. Оба наших полка должны были наступать рядом друг с другом. Удар должен был наноситься неожиданно. Мы не могли рассчитывать на поддержку танков, так как характер местности не позволял их применять.

Кроме того, танковым подразделениям вновь пришлось выполнять роль «пожарной команды». Начало наступления было назначено на утро 17 ноября. Поддержку нам должна была обеспечивать артиллерия 16-й танковой дивизии. Поскольку после возвращения обратно в строй выбывших по ранениям и болезни солдатов и офицеров 79-й моторизованный полк также за последние недели сумел нарастить свой боевой состав[44], в штабе корпуса полагали, что два наших полка способны овладеть обоими районами.

17 ноября

До начала наступления оставались считанные часы. Это означало, что ни у кого из нас не оставалось времени хоть на какой-то отдых. Нужно было передать приказы в войска. Там, где это невозможно было сделать по телефону, приказ доставляли в письменном виде посыльными. Если речь шла о чем-то особенно важном, в штабах батальонов должен был присутствовать офицер штаба полка.

Пока всех успели оповестить, время прошло. И вот наконец до начала броска вперед остался всего один час. Каждый думал: получится ли на этот раз? Удастся ли застать противника врасплох? Сомнения и вопросы, ответы на которые можно получить лишь позднее.

За несколько дней до этого оба таких же, как и наш, полка, 267-й и 274-й гренадерские (пехотные) полки, перебросили на позиции по северному блокирующему рубежу, что тянулся от Дона к Волге фасом, в основном на север. Нас тоже должны были перевести на эти позиции на зиму. Однако до того, как настанет этот момент, нам прежде всего было необходимо выполнить задачи наступления.