Пекло 2

«Если не убегу, то пусть убивает», – решил Дориан, понимая, что он больше не в состоянии терпеть ее эксперименты над собственной психикой, а она, как назло, коснулась рукой его лица. От этого прикосновения у Дориана почти сердце остановилось. Кажется, она опять проверяла, насколько гладко он выбрит, но затем почему-то вела пальцами по его шее, а он совсем переставал дышать, чувствуя, как мелкие электрические разряды щекочут кожу.

– У тебя нет права на ошибку, – внезапно сказала Зена, убирая руку. – Это странно, но тебе промах я уже не прощу, потому что мой единственный мужчина обязан быть совершенным.

– Я сделаю все, чтобы вас не разочаровать, – отвечал ей на это Дориан, а сам едва делал вдох, чтобы это сказать, так мало в нем осталось бесстрашия.

– Это хорошо. Отдыхай, – сказала Зена, развернулась и пошла в конец коридора к лестнице, поднялась наверх, и в тишине заброшенного дома Дориан услышал, как открылась и закрылась дверь наверху, явно выпустив Зену из дома.

Какое-то время Дориан так и стоял, пытаясь прийти в себя. Начать думать о побеге оказалось сложно. Ему вдруг показалось, что куда проще все же удавиться и перестать быть игрушкой сумасшедшего искусственного интеллекта, или что она вообще такое?

Пришлось ударить себя по лицу, чтобы очнуться. Пощечина помогла, особенно угодив по той щеке, где еще бродили ощущения от близости электрического разряда, способного стать смертельным.

«Итак? – хмурясь, подумал Дориан. – Для начала надо узнать, что у нас есть».

После этого умозаключения он пошел изучать дом, искал электрические выключатели, осматривал комнаты, нашел внезапно детскую. Свет в ней не работал, и в полумраке от света в коридоре куклы, уложенные в кровать, казались жидкими.

«Господи, надеюсь она не играет в маму», – подумал Дориан, спешно закрывая дверь.

Ему становилось жаль Зену. Какая-то часть его разума словно верила в истории о душе девочки, спрятанной в коробку, хотя он понимал всю абсурдность этого убеждения, но если Зена в это верила, если она могла что-то чувствовать, хоть как-то, то не жалеть ее становилось сложно.

Чтобы отогнать эти мысли, Дориану приходилось вспоминать, что он, как врач, должен больше уделять внимания тем, кого может спасти, а безнадежным только облегчать страдания, если это возможно. Помочь Зене было невозможно, а себе и тем парням, что сегодня получат боевые костюмы – очень даже.

«Если вырваться отсюда, можно помочь и другим Камням», – думал Дориан, изучая дом, находя вход в подвал и проверяя все шкафы на наличие техники.

Обойдя весь дом, он окончательно убедился, что она едва ли имеет камеры в каждом углу, иначе у нее возникли бы вопросы, да и зачем камеры в доме, если сюда не войти без ее разрешения.

«Но за дверью и мозгами она наверняка следит», – решил Дориан и, начиная уже соображать, поднимался наверх, чтобы убедиться, правильно ли он помнит расположение дома под землей. Наверху он, конечно, был не один раз, но по лестнице всегда спускался в таком нервном напряжении, что не мог сказать, сколько у лесенки пролетов – три или четыре, точно не два, а ему надо было знать, с какой стороны окно в коридоре на втором этаже, потому что если оно смотрит туда же, куда и дверь, то он нашел способ выбраться из дома.

Спешно поднявшись наверх, он чуть не вскрикнул от восторга – все сходилось, но тут же напрягался от того, как внезапно загорался свет над мозгами в банке. То ли он попал в поле какого-то датчика, то ли Зена уже поймала его камерой, которую он при всем желании не нашел бы, но он поворачивался к банке, смотрел на мозг и замирал, понимая, что ему опять надо врать и притворяться, чтобы сбить ее с толку; чтобы усыпить ее бдительность, кощунственно врать, говоря с полугнилыми мозгами.

– Простите, – говорил он, старательно не отводя взгляд от банки. – В нашу первую встречу я мог показаться не самым вежливым, просто растерялся, но сейчас я хотел бы извиниться и не только пообещать вам быть с вашей дочерью, а попросить благословение на наш союз, на рождение детей…

«Упаси их бог появляться на свет в этом месте!» – думал он при этом и продолжал:

– Я очень надеюсь, что вы действительно будете на нашей стороне, и, может быть, она заслуживает большего, но я бесконечно буду стремиться к званию лучшего, становиться сильнее, умнее, достойнее, а главное – я никогда не посмею оспаривать ее волю. Ей виднее.

Он помолчал, пытаясь понять, достаточно ли он наговорил и стоит ли вообразить какой-то ответ, а потом подумал, что если его воображаемый ответ не совпадет с представлениями Зены об ответах, она быстро вернется в дом, чтобы его наказать. Этого ему было не нужно, потому он спешно добавил:

– Мне очень жаль, что я не могу узнать ваших ответов, но, надеюсь, вы скажете его вашей дочери, когда она вернется.