Пекло 2

Он остановил машину, отпустив рычаг, выдохнул и только потом посмотрел на Карин. Ее искусанные сухие губы и испуганный взгляд раздражали Вильхара, хотя совсем недавно он был готов поклясться, что она крутой товарищ, а не баба. Одно возражение развеяло эту мысль и напомнило о самых страшных днях в его жизни: первых днях в Пекле.

− Ты ж нихера не понимаешь, − рыкнул он на Карин и снова включил двигатель. Ругаться ему не хотелось, потому он резко дернул рычаг, включил бур и погнал вперед, не разбирая дороги.

− Что ты творишь!? – воскликнула Карин, схватив его за плечо. – Мы же можем так погибнуть.

− Отвали! – прорычал Вильхар, отталкивая ее от себя.

Он буквально видел перед собой Дональда, подающего ему руку в тот самый день, когда его капсула разбилась о камни недалеко от вулкана. Из нее Вильхара пришлось вытаскивать, а потом прятаться в пещере от песчаной бури. Тогда он еще не понимал, что такое Пекло, а Дональд и Шеф его берегли, даже не возмущались от того, что он пил больше, чем они оба вместе взятые.

− Буря будет долгой, а другой воды у нас нет, − просто напоминал ему Шеф. – Береги эту.

Когда вода закончилась, он, как и Карин, дергался от подобных решений прожженных местной жизнью Демонов.

− Хочешь жить − крутись и рискуй, иначе никак, − смеялся Дональд, хлопая его по плечу.

− Нос зажми и пей, − советовал Шеф без малейшей насмешки. – Это лучше, чем умереть от жажды.

Теперь его тошнило, как тогда, но жить хотелось так, что гнать бур вперед было не страшно. Даже тумблер скорости внезапно от легкого толчка переключился на ту самую недосягаемую позицию.

− Ты сошел с ума, − взвыла Карин, подскакивая на ноги и бросаясь к экрану. – Мы же не знаем, куда ехать и где находимся.

Она едва не плакала. Умирать ей не хотелось, пить мочу − тоже, а ничего, кроме темноты, она не могла увидеть. Бур протискивался вперед, в неизвестность, а она дрожала всем телом, боясь, что дорога закончится провалом в самое сердце этой горы.

− Знаем. Надо ехать вперед. Двигаться вперед. Бороться, мать твою! – рыкнул Вильхар и тут же дернул рычаг в сторону, потому что на радаре вдруг появился краешек незасвеченного пространства, будто сам вулкан над ними сжалился и позволил увидеть выход.

Карин отбросило от резкого рывка машины, и она тоже увидела на радаре свободу. Они уезжали от жерла вулкана, а значит там, впереди будет пустыня, а не этот безумный, страшный лабиринт извитых ходов.

Опускаясь на пол, она внезапно заплакала от усталости. Все это время она только и занималась, что двигалась вперед, пыталась кого-то спасать, на что-то надеялась, за что-то боролась, а теперь ощутила, что устала, иссякла, как вода в баке.

Танкобур вдруг вылетел куда-то и дрогнул. Под гусеницами затрещал песок, и она закрыла лицо руками, боясь разрыдаться в голос, боясь завыть от отчаянья и облегчения, боясь даже дышать от жажды и жары в душной машине.

Она не видела, как Вильхар дернул рычаг снова. Он отключил бур, остановил машину и нажал на кнопку насоса. Индикатор воды загорелся почти мгновенно. Это было даже странно, но в пустыне машина постоянно видела воду, чего не бывало с ней внутри вулкана.

Зажурчала вода в баке. Лязгнул люк и внутрь ворвался воздух − прохладный, по сравнению с тем, что был у них внутри.

− Выкуси! – заявил Вильхар, поднявшись на крышу.

Он рассмеялся, а Карин все же разрыдалась, завыла, кусая кулак, только бы не шуметь. Она училась с мужчинами, работала с мужчинами, и все они стыдились слабостей и ее стыдили за них.

− Ноешь, как баба! А, ну ты и есть баба. Так может, тебе не место в патруле, а? Распускать нюни лучше на гражданке! – говорили ей даже командиры.

Она хотела остаться, просто хотела быть хотя бы техником, если уж стать лидером космического патруля ей не под силу, а теперь ей хотелось просто забиться в угол и плакать. Выплакать всё за все годы, за всю свою жизнь, за эти пару часов между жизнью и смертью в темноте.

− Тише ты, уже все, − мягко сказал Вильхар, схватив ее за плечи.

Она даже не услышала, как он вернулся к ней.

− Ты молодец, но все уже закончилось. Мы все смогли. Слышишь.

Она на него посмотрела, кусая губы. Ей хотелось сказать, что она сейчас заткнется, заставит себя проглотить ком в горле, а еще страх и какую-то обиду, неизвестно откуда взявшуюся. Она все проглотит и снова будет бороться. Только вдруг она поняла, что никто не пытается ее заткнуть и пристыдить.

− Пекло ломает людей, − сказал Вильхар, глядя ей в глаза. – Оно ломает всех, так что плачь, если от этого станет легче, но знай, что ты молодец. Правда, настоящая молодец, а еще крутой товарищ, честно, крутой!