Пекло

Так и не узнав от своего пленника ничего нового о боли, Тодор выпрямился и терпеливо ждал, пока заглушенные вопли портье – нигерийца с угольно-черной кожей – сменятся неудержимыми рыданиями.

Когда он с товарищами вошел в гостиничный холл, портье за конторкой говорил по телефону. Размахивал длинными руками, громко и ожесточенно споря о чем-то на родном языке. На вошедших не поднимал глаз. Быстрыми шагами Тодор пересек холл и остановился у конторки. Он ждал, когда черномазый окончит разговор, и сердце его переполнялось омерзением, ненавистью к грязному язычнику, который здесь, среди христиан, имеет наглость болтать на своем поганом языке!

Теперь Тодор отпустил руку этого cabron[27] и нагнулся к нему – нос к носу.

– Еще раз, – спокойно повторил он. – Мы знаем, что эта женщина здесь. Скажи нам, в какой комнате.

За плечом у портье застыл Мендоза с «Айпэдом», с помощью которого отслеживал путь GPS-маячка. След привел в захудалую безымянную гостиницу на Пинк-стрит, в районе Кайш-ду-Содре. Таких гадючников здесь полно – и все одинаковые: облупившаяся краска на стенах, растрескавшаяся штукатурка, хлипкие балкончики. На первых этажах размещались бары для курящих и ночные клубы, сейчас по большей части закрытые.

Маячок привел их в гостиницу, однако не позволял определить, где именно находится цель. Потребовался допрос с пристрастием. Так что двое из команды заперли входную дверь – хоть посетителей в этот мертвый час не ожидалось, да и на улице за окном было пустынно; затем отволокли портье в заднюю комнату и показали ему снимок Мары Сильвиеры.

– Я… я ее не знаю! – хрипло выдохнул портье. Опять врет! – Правда, не знаю! Я на работе только с утра!

Тодор схватил его за следующий палец.

– Пожалуйста, пожалуйста, не надо!!

В этот миг в комнату ворвался один из его людей. С собой он волочил за шиворот, упирая ей в бок ствол, перепуганную горничную.

– Фамилиар, она знает, где прячется ведьма!

Встряхнув горничную, он заставил ее повторить.

Тодор поднял глаза к потолку.

Четырьмя этажами выше…

Снова переведя взгляд на портье, достал из сапога охотничий нож.

Нигериец распахнул белые от ужаса глаза.

– Нет, сэр, нет! Пожалуйста… у меня жена… дети…

Тодор положил конец этим мольбам, чиркнув портье ножом по горлу.

За спиной послышался приглушенный выстрел, а затем – тяжелый звук падения тела.

Великий инквизитор дал ясные и однозначные указания. Свидетелей не оставлять.

Однако Тодор не мог отвести глаз от лица умирающего. Быть может, он не в силах был ощутить боль, зато ясно ощущал его душевную муку: ужас, отчаяние, последние усилия безнадежной борьбы за жизнь.

Тодор вытер нож о рубашку убитого и повернулся к своим людям.

– Maleficos non patieris vivere! – сурово и торжественно произнес он.

Все молча кивнули: приказ был ясен.

«Ворожеи не оставляй в живых».

14 часов 58 минут

Карли, опустившись на одно колено, торопливо сворачивала шнуры и распихивала их по карманам стоящего на полу черного титанового кейса. В основном отделении, в специальных мягких гнездах, уже покоилась дюжина жестких дисков. Пока Карли отсоединяла и убирала кабели, Мара запустила процесс выключения «Генезиса» и погружения Евы в сноподобное состояние. Но сперва закончила загрузку музыкального модуля.

Если прервать загрузку, не доведя ее до конца, это может нанести Еве неисправимый ущерб.

Карли знала, что в мерцающем голубом шаре «Генезиса» хранится единственная существующая копия программы Мары. Нигде больше это уникальное цифровое сознание обитать не может. Если они хотят когда-нибудь узнать то, что знало первое воплощение Евы об убийстве ее матери и остальных, программа должна остаться невредимой.

И все же…

– Мара, скорее!

– Модуль загружен.

Подруга отсоединила от компьютера USB-кабель. Пока Карли сворачивала кабель, Мара прижала большой палец к сканеру отпечатков пальцев на ноутбуке, затем начала торопливо что-то печатать.

– Что ты делаешь?

– Это код прерывания. Чтобы остановить Еву. – Вдруг Мара выругалась, перейдя на родной язык. – Aborto de calamar…

Пряча улыбку, Карла захлопнула кейс с жесткими дисками. В свое время, чтобы стать ближе к Маре, она выучила галисийский диалект. Порой подруги разговаривали по-галисийски в людных местах, когда не хотели, чтобы их подслушали. Выражение Мары переводилось на английский язык примерно как «выкидыш кальмара». Как ни странно, сейчас причудливое ругательство показалось Карли очаровательным: и сами эти слова, и – еще более – мягкий певучий голос, что их произнес.

– Что не так? – спросила Карли.

– Попробуй-ка сама ввести на сенситивной клавиатуре двадцатизначный буквенно-цифровой код, когда у тебя руки дрожат! Придется начать сначала.

– Сделай передышку. У нас еще…

В этот миг дверь у нее за спиной с треском слетела с петель.

По комнате полетели щепки. В дверях появился здоровенный громила и протянул руки к Маре.