Пекло

Пока Кирилл сидел в лесу. Привыкал. Хотя подумывал над предложением Дубыни как-нибудь выбраться и повидать часть обитаемого мира, сходить в близлежащие вендские деревеньки, добраться до ярмарки, что раз в месяц проходит на морском побережье — о ней рассказывал Хранибор — ну а потом и Виннету посетить. В корчме посидеть, по торгу побродить. Глянуть на иноземные суда, что в Альтиду и из нее идут.

До этой крепости два дня пути по берегу Ледавы. Дубыня сказал, что лесом быстрей дойдут. Виннета стоит в устье огромного, как море, озера.

«Надо же, — думал Кирилл. — С нашим Ладожским озером схоже. Оно ведь тоже как небольшое море. Название его в этом мире — Нево. Это ведь древнее название Ладожского. Только река Нева в этом мире зовется Ледава. И не прямая, а сильно петляет. Дубыня говорит, что притоков у Ледавы не счесть. И рядом множество озер протоками соединены.

Может, тут просто Карелия ближе к Неве перемещена. Слились ее реки и озера с Невой, вот и вышло такое чудо, как Ледава? Не знаю, но догадка вроде бы верная. А одно название этой страны чего стоит! Альтида! Это ведь греческое слово. Там были священные рощи Альтиды. У них олимпийские игры проходили. Выходит, что мифы древней Эллады о Гиперборее — вовсе не мифы? И язык греческий славянские корни имеет?»

В общем, вопросов возникало множество, а ответов на них — превеликое множество.

«Ничего, — утешал себя Кирилл, — со временем все в норму придет, все станет на свои места, и я многое пойму. Но все-таки как же это здорово, что я очутился в этом мире. Я ни о чем не жалею!»

Кирилл понимал, что красота окружающей земли ему никогда не надоест.

Величественный, первозданный, не тронутый людьми лес, он, казалось, рос с незапамятных, с тех самых времен, когда земля была юной.

То, что сосны могут вырасти такими большими, Кирилл даже не предполагал. В полтора, а то и в два раза выше тех, что росли в его мире. Такие деревья на его земле давно исчезли. И так же, как реликтовые сосны этого леса, со временем исчезнут и остальные деревья.

Люди за какой-то совсем небольшой промежуток времени умудрились уничтожить большую часть того, что даровал им Создатель. И вот, с бесконечным терпением баранов, они продолжали похабить и уничтожать все, на что падал их воспаленный взгляд.

Воздух в вендском лесу был настолько чист и прозрачен, что, вспоминая Питер, Кирилл не раз задавал себе вопрос — как в нем вообще можно жить? Копоть, вонь и шум! Все это насыщало воздух и его города, и других мегаполисов. А из них отрава поражает иные места. Глобальное потепление — это реакция природы на человеческую заразу.

Одни загаженные реки и озера чего стоят! Ведь вода — это жизнь. А люди этого не понимают.

«Когда-нибудь у нас наступит всеобщее удушье и обезвоживанье. Выживут только богатенькие Буратино. На кислородные станции и дистилляторы денег у них хватит. Вот только что они со своим генофондом делать будут? Наверно, потомство от них пойдет — ой-ей-ей! Пострашней, чем в малобюджетном ужастике будет!

Впрочем, лорд Абигор говорил, что закат человечества не за горами. Лет пятьсот максимум. Исчерпало оно себя. Исчезнет как биологический вид. По меркам лорда — близко. Что ж он еще тогда говорил? Не помню… Все как во сне…»

Но не одному ему было хорошо и вольготно в дивном лесу. Кавказская овчарка Шейла тоже наслаждалась небывалой свободой. Поначалу ее озадачивало — отчего населяющее лес зверье ее не боится? А оно просто оказалось непуганым: диковинный лающий зверь для лесных жителей выглядел просто маленьким бером или большим волком. Оленям и зайцам не составляло труда улепетнуть от этих лесных разбойников.

По первости Шейла бросалась на каждый шорох в кустах. Потом привыкла и стала вести себя спокойней. Что толку гонять зверя, который ее не боится? Ну, облает она его, ну, порычит! А дальше что? Убивать-то ради пропитания никто не учил! И в еде она не нуждалась: свой кус мяса из волшебной сумки лешего Шейла получала исправно.

Бока собаки округлились, шерсть блестела, будто ее ежедневно намывали хорошими шампунями и терли щеткой.

Жаловаться не на что, не на кого, да и незачем!

— Мне тут нравится! Тут здорово! — чуть ли не ежевечерне сообщала она всем.

В общем, Шейла вела нормальную собачью жизнь, о которой любой пес может только втихомолку мечтать.

По утрам Кирилл купался в озере и затаскивал Шейлу в воду.

— Ты должна быть чистюлей! — убеждал он.

Вот таким образом жизнь человека и собаки, попавших в иной, незнакомый мир, налаживалась.

Кирилл так и продолжал жить у Хранибора. Радушный волхв незаметно, исподволь, давал Кириллу знания о тех силах, что порой над судьбами людскими властвуют.

Далеко за полночь длились его бесконечные рассказы об устройстве мира, о богах, что живут на вершине мирового дерева, о духах, населяющих воды, леса и земли. О силе, что люди почитают как нечистую, о нежити — которая, оказывается, не имела с нечистой силой ничего общего.

Просто люди, впрочем, как и везде, не понимая того, с чем сталкиваются, называли духов и младших богов нечистью. А нежить — она другая!