Пекло (СИ)

– Связанная с визитом непонятно кого на нашу землю? – спросил наконец один из мужчин, даже опустив автомат.

– Вы о наших гостях? – уточнил Боби.

– Мы позволили вам здесь жить не для того, чтобы у вас были гости, – тут же сообщил мужчина, вновь наводя на него оружие.

– Да! Да, конечно! – тут же воскликнул Боби, поднимая руки.

– Не позорься, – шикнул Тоби, но уже не пытался стрелять.

Момент он считал уже упущенным, потому ему было достаточно просто достойной смерти, и эта суета Боби его раздражала, казалась мелкой, позорной и даже унизительной, а тот не унимался.

– Простите. Это Демоны были. Не знаю, как они нас нашли. Им помощь была нужна, но я соврал, что не могу помочь. Они там пытаются технику починить, чтобы выделаться перед бабой. У них там баба есть, живая, настоящая, понимаете?!

– Боби, блять! – выругался Тоби. – Что ты творишь!?

Но Боби только отмахнулся и шагнул еще ближе к Черепахам.

– Мы же их в дом пустили, чтобы разговорить. Знаем же их, поняли, что что-то не так. Вот и посидели с ними, выпили. У них патрульный крейсер рядом упал, а там штурман женщина была. Техник, еще и женщина. Это же по вашей части, разве нет?

Черепахи не отвечали, и это совсем не нравилось Боби.

– Умоляю, не убивайте нас. Мы же полезные. Я же стараюсь. Я же любую деталь… всегда…

Он даже рухнул на колени, пытаясь выразить свою покорность, и руки сложил в мольбе.

– Вы же умные, вы же знаете, что нам нет смысла идти против вас ни в чем и никогда. Мы просто хотим тут мирно жить.

– Про бабу он правду сказал? – спросил внезапно все тот же мужчина, но не у Боби, а у Тоби, стоявшего с недовольным видом.

Тот даже отвечать не стал.

– Конечно, правду я говорю! – вскрикнул Боби. – Они просили никому не говорить, само собой, но это правда. У Демонов в лагере есть женщина.

– Мы проверим, – сказал один из Черепах и жестом велел своим ребятам вернуться в машину.

Те быстро подчинились, а их командир, ничего больше не говоря, ушел последним, закрывая за собой дверь.

Черный танк с буром вместо носа чуть повернул, а потом, накренившись вперед, стал зарываться в песок, с гулом исчезая в земле.

Боби выдохнул, закрывая лицо руками.

– Не знал, что ты сука, – шикнул презрительно Тоби.

– Ты идиот!? – Боби вскочил на ноги и бросился к нему. – Я жить хочу! С тобой, здесь! Демоны о нас не думали, когда сюда приперлись!

Он схватил Тоби за потертую майку, попытался его встряхнуть, но силы хватило, только чтобы натянуть ткань на сильной груди.

– Парни просили никому не говорить, потому что теперь начнется настоящая бойня, – строго сказал Тоби, брезгливо отрывая от майки руки человека, с которым прожил больше десяти лет почти счастливо.

– Нас с тобой это не касается! – почти слезно воскликнул Боби. – Это их проблема. Мы же ушли не просто так! Мы с тобой…

– Да пошел ты!

Он ударил бы Боби. Он успел занести кулак, но не успел ничего, потому что земля под ними содрогнулась и превратилась в чистый огонь, раскалывающий старое строение пополам и сметающий людей, как песчинки.

Взрыв прогремел с такой мощью, что громом пролетел по пустыне и ударился о скалы у лагеря Демонов.

– Опять херня какая-то где-то творится, – сказал Кирк, всматриваясь в темноту.

Вспышки он не увидел, даже всполоха не успел различить, а на вышку не поднялся ни он, ни кто-то еще. Демонам было не до каких-то страшных звуков пустыни. Они хотели как можно быстрее выехать из лагеря за новеньким из упавшей транспортной капсулы, а там, на другом конце Хайбы за черной скалой до самого рассвета пылало пламя, пожирая остатки двух жизней на табличке с потертой надписью «Веселый БОБ».

Глава 22

С новичками всегда было трудно. Для каждого, кто оказался в Пекле, первые сутки становятся самыми страшными. Даже транспортная капсула буквально создана, чтобы наводить ужас на осужденных.

Шеф до сих пор помнил тот миг, когда его вывели из карцера космического корабля. Он не знал, всех ли осужденных держали в карцере после зала суда или это ему так повезло за пометку «особо опасен». Что в нем такого опасного было, он тоже не знал и у других не спрашивал. В Пекле никто не любил говорить о своем суде и полете сюда, только о прошлом, изредка, по пьяни, когда вдруг кажется, что от слов станет легче. Легче обычно становится только от боли, когда разум вспоминает, что надо выживать и некогда страдать о том, что значения уже не имеет.

– Мы с каждым годом все больше превращаемся в зверей, а кто не превращается, тот здесь не живет, – говорил ему когда-то прежний Шеф, интеллигентная натура которого изредка выползала перед рассветом, как змея из-под камня и шипела на эту реальность, озираясь печальным взглядом, и жалила больно словами.