Пелагия и чёрный монах

В два прыжка Давид подлетел к ней, схватил обеими руками и описал над головой свистящий круг. Кажется, шансы противоборцев уравнялись. Полина Андреевна воспряла духом, приподнялась с земли и вцепилась зубами в верёвку. Скорее развязать руки, скорее прийти на помощь!

Голиаф оглобли нисколько не испугался — шёл прямо на врага, сжав кулаки и наклонив голову. Когда импровизированная дубина обрушилась ему на темя, капитан и не подумал уклониться, лишь слегка покачнулся. Зато оглобля переломилась пополам, словно спичка.

Капитан снова схватил противника за плечи, разбежался и швырнул, но уже не на землю, а об стену маяка. Просто поразительно, как блондин от такого сотрясения не лишился чувств!

Шатаясь, он вскарабкался на крыльцо — хотел ретироваться в дом, где у него, вполне возможно, имелось какое-нибудь другое оружие защиты, более эффективное, чем трухлявая оглобля. Но Иона разгадал намерение красивого барина, с рёвом ринулся вперёд и настиг его.

Исход поединка сомнений уже не вызывал. Одной ручищей монах прижал бедного паладина к дверному стояку, а другую не спеша отвёл назад и сжал в кулак, готовясь нанести сокрушительный и даже, вероятно, смертельный удар.

Тут госпожа Лисицына наконец справилась с путами. Вскочила на ноги и с пронзительным, высочайшей ноты визгом понеслась выручать своего защитника. С разбега прыгнула капитану на плечи, обхватила руками, да ещё и укусила в шею, оказавшуюся солёной на вкус и жёсткой, будто вяленая вобла.

Иона стряхнул невесомую даму с себя, как медведь собаку: резко дёрнул туловищем, и Полина Андреевна отлетела в сторону. Но от рывка капитан, стоявший на краю крылечка, утратил равновесие, покачнулся, взмахнул обеими руками, и Давид не упустил выгодного, неповторимого случая — что было сил боднул детину лбом в подбородок.

Падение богатыря с, в общем-то, невеликой высоты смотрелось монументально, словно свержение Вандомской колонны (Полина Андреевна видела когда-то картинку, на которой парижские коммунары валят бонапартов столп). Брат Иона грохнулся спиной оземь, а затылком впечатался в тот самый бугристый камень, которым не так давно пытался воспользоваться как орудием убийства. Это соприкосновение сопровождалось ужасающим треском; великан остался недвижным, широко раскинув могучие руки.

— Спасибо Тебе, Господи, — с чувством прошептала госпожа Лисицына. — Это справедливо.

Однако в ту же минуту устыдилась своей кровожадности. Подошла к лежащему, присела, подняла вялое веко — проверить, жив ли.

— Жив, — вздохнула она с облегчением. — Это же надо такой крепкий череп иметь!

Соратник по схватке спустился по ступенькам, сел на крыльцо, брезгливо посмотрел на разбитые костяшки пальцев.

— Да чёрт с ним. Хоть бы и сдох.

Не спеша, с интересом рассмотрел даму в перепачканном нижнем белье. Полина Андреевна покраснела, прикрыла ладонью свой постыдный синячище.

— А-а, вдова-невеста, — тем не менее узнал её красавец. — Знал, что свидимся — и свиделись. Ну-ка, ну-ка. — Он отвёл в сторону её ладонь, присвистнул. — Какая у вас кожа нежная. Только упали, и сразу кровоподтёк.

Осторожно (показалось даже — нежно) провёл пальцем по синей коже. Госпожа Лисицына не отодвинулась. Объяснять, что синяк не свежий, а вчерашний, не стала.

Удивительный блондин смотрел прямо в глаза, его губы пытались раздвинуться в весёлой улыбке, но не совсем успешно, потому что из угла рта стекали алые капли.

— Вы храбрая, я таких люблю.

— Повернитесь-ка, — тихо сказала Полина Андреевна, переводя взгляд с его лица на расцарапанное плечо. — Ну вот, у вас вся спина ободрана. Кровь. Нужно обмыть и перевязать.

Тут он засмеялся, уже не обращая внимания на разбитую губу. Щели меж белыми зубами тоже были красны от крови.

— Тоже ещё сестра милосердия выискалась. На себя бы посмотрели.

Встал, одной рукой обнял даму за плечи, другой подхватил под колени, вскинул на руки и понёс в дом. Полина Андреевна хотела воспротивиться, но после всех нервных и физических испытаний сил у неё совсем не осталось, а прижиматься к тёплой, твёрдой груди решительного человека было покойно и отрадно. Только что, ещё минуту назад, всё было плохо, просто ужасно, а теперь всё правильно и хорошо — примерно такое чувство владело сейчас госпожой Лисицыной. Можно больше ни о чём не думать, не волноваться. Есть некто, знающий, что нужно делать, готовый взять все решения на себя.

— Спасибо, — прошептала она, вспомнив, что ещё не поблагодарила своего избавителя. — Вы спасли меня от верной смерти. Это настоящее чудо.

— Именно что чудо. — Красавец блондин осторожно положил её на топчан, накрытый медвежьей шкурой. — Вам, сударыня, повезло. Я поселился здесь всего неделю назад. Маяк давно необитаем. Потому и запустение, уж не взыщите.