Пеллико С. Мои темницы. Штильгебауер Э. Пурпур. Ситон-Мерримен Г. В бархатных когтях

— Вы обязаны сообщить стране, что его высочество герцог Альфред, вследствие помрачения умственных способностей, по решению царствующего дома, министерства и придворных чинов устраняется от престола и что дела правления переходят в руки вашей светлости, как законного регента.

— А кто возьмет на себя ответственность за этот важный шаг? Кто знает, какие он будет иметь последствия?

— Я, ваша светлость, если вы мне дадите соответствующие полномочия. Одного освидетельствования состояния здоровья герцога будет достаточно в виду характера его заболевания.

— Ужасно… свидетельство… смертный приговор, хотите вы сказать! Есть у вас под рукой врачи, которые решатся объявить царствующего государя помраченным, врачи, у которых хватит духа низвергнуть с недосягаемой высоты любимца народа, его обожаемого герцога?

— Да, у меня есть врачи. Я проведу это дело, если ваша светлость немедленно объявите регентство и назначите меня вашим ответственным министром-президентом. Ибо только в качестве министра-президента я могу взять на себя ответственность за все.

— Нет, нет. Я не могу объявить регентство прежде, чем я не уведомлю моего племянника, законного государя этой страны.

— Вам так же мало посчастливится в Гогенарбурге, как и комиссии, ваша светлость. Вчера она вернулась в Кронбург ни с чем. Ее заставили простоять напрасно перед запертыми воротами его дворца. Хорошо еще, если вас не прогонят силой.

— Силой! Ваше превосходительство рисуете мне призраки революции.

— И с возможностью революции надо считаться, ваша светлость. Нельзя считаться только с одними горными крестьянами. Герцог должен быть устранен с престола и, как больной, передан в руки врачей. Иначе я ни за что не ручаюсь.

— Какой ужас! Нет, нет и нет! Это нападение из-за угла! Нет! Что скажет свет, что подумает Кронбург и горные жители? Нет, он должен оставаться герцогом, пока не узнаем о решении герцогской семьи, придворных чинов и министерства.

— Как прикажете, ваша светлость. Но я не ручаюсь ни за что. Я позволю себе дать вам еще один благой совет: как можно скорее привести гарнизон Кронбурга к присяге на ваше имя и распорядиться, чтобы он держался наготове… ибо… его высочество, в своем болезненном состоянии, способен на все!.. Измена! Революция! Я очень советую вам быть осторожным.

— Я соглашаюсь с вами. Манифест должен быть написан на основании врачебного освидетельствования и решения герцогского дома и министерства. Но ни под каким видом я не соглашусь действовать без официального уведомления моего племянника. Пусть будет, что будет. Он должен узнать об этом прежде, чем будет извещена страна. На кого бы мне возложить это поручение?

— Я предложил бы вашей светлости назначить, в качестве регента, особую государственную комиссию. Она могла бы состоять из министра-президента нового министерства, двух членов из придворных чинов, двух штаб-офицеров герцогской армии и, наконец, из врачей, которым будет поручено лечение герцога. Эта комиссия могла бы произвести освидетельствование его высочества, а затем перевезти его и заключить в какой-нибудь из дворцов.

— Это ужасно! — повторял беспрестанно князь Филипп.

Он подошел к окну и закрыл лицо обеими руками. Неумолимый Бауманн фон Брандт, который, по-видимому, уже давно обдумал этот ужасный план, казалось, не замечал его слез.

— Какой же дворец ваше превосходительство наметили для заключения, как вы выражаетесь, моего несчастного племянника?

— Можно, пожалуй, в Герцогсбурге… нет… его положение слишком опасно… на вилле… Нет, слишком далеко от Кронбурга… Позвольте… Для этой цели лучше всего был бы Турм, ваша светлость.

— А озеро, Лаубельфингенское озеро! — воскликнул князь Филипп, объятый смертельным страхом.

— Его будут внимательно стеречь. Слишком близко от Кронбурга, мне бы этого не хотелось, но и слишком далеко где-нибудь среди горных крестьян — тоже нежелательно. Турм как раз годится. До него легко добраться и вместе с тем он достаточно далеко от Кронбурга. Главный доктор и его ассистенты будут ответственны за него перед вами и мной, его жизнь должна быть неприкосновенна.

— И когда вы думаете осуществить все это?

— Безотлагательно, ваша светлость, сегодня же ночью. Прежде, чем учреждение регентства не будет свершившимся фактом, и прежде, чем отзыв моих врачей не будет безусловно не в пользу герцога, никто не должен даже догадываться об этом в Гогенарбурге, никто не должен знать об этом в Кронбурге.

— Уже сегодня ночью?

— Да. Он имеет обыкновение обедать около полуночи. Если я явлюсь с членами комиссии в Герцогсбурге часа в три ночи, то есть надежда, что он нас примет. Я прошу полномочий вашей светлости, как регента этой страны…

— Вы слишком торопитесь, ваше превосходительство. Он еще пока герцог.

— В силу этих отзывов, не слишком.

И с этими словами Бауманн фон Брандт вынул из кармана несколько бумаг.

— Это отзывы первых медицинских авторитетов нашего герцогства, данные под личною их ответственность, — произнес он, подавая бумаги князю Филиппу.

Тот углубился в чтение.