Пеллико С. Мои темницы. Штильгебауер Э. Пурпур. Ситон-Мерримен Г. В бархатных когтях

— Нет, нет! Ты жестоко ошибаешься. Я еще так молода. В княжеских домах соблюдается очередь, как у древнего Лавана.

— Ты хорошо помнишь библейскую историю!..

— Слава Богу, в течение десяти лет нам только ее и читали, и в восемнадцать лет трудно ее и забыть, как следует. Смотри, смотри!

Она взглянула на озеро и бросилась по дорожке герцогского сада, которым он отделялся от улицы.

Матильда быстро последовала за нею.

— Что там такое?

— Лебедь, лебедь!

По середине озера шел небольшой пароход, держа направление на крошечный островок, расположенный между Турмом и Лаубельфингелем.

— Кто это? — серьезно спросила Матильда.

Адельгейда напрасно старалась побороть свое волнение и скрыть от сестры то, что происходило в ее сердце при виде этого небольшого парохода.

Пароход приближался. Теперь его видно было ясно. Он назывался «Лебедь» и действительно имел форму лебедя. На носу красовалось позолоченное изображение этой любимой в сказках птицы.

— Он сам стоит на пароходе, Матильда. Он держит курс сюда.

— Не может быть! Он терпеть не может отца. Он опять выслал его из Кронбурга сюда. Не может быть. И если Карл… то виноват будет он.

Одну минуту казалось, что пароход действительно берет курс на Лаубельфинген, но вдруг он сделал крутой поворот и остановился у островка.

— Об этом острове рассказывают удивительные вещи, — начала опять Адельгейда. — С тех пор, как он поселился в замке Турм в полном одиночестве, словно какой-нибудь сказочный король, на острове, говорят, творятся удивительные вещи.

— Сплетни лакеев!

— Ну, нет. Он превратил весь остров в настоящий букет роз. Никто до него не был на этом острове. Он называет Турм и остров Замком роз. Кого-то он изберет в королевы роз, Матильда?

— Ты меня беспокоишь! Неужели он в самом деле так ненавидит отца?

— Он примирится с отцом. Он должен с ним примириться. Отец приходится ему ближайшим родственником. Это была вспышка гнева против Бауманна фон Брандта, а не против отца. Да ты не видела его моими глазами, и у тебя в голове все этот принц Карл!

— Ты думаешь? Нет, я смотрела на него и твоими глазами. Он красивейший мужчина в мире, но…

— Что но?

— Но такой ли он мужчина, как все прочие?..

— Что ты хочешь этим сказать?

— Какая ты глупая! Разве я могу сказать это сама! Я испытываю такое чувство, как будто он отделен от нас какой-то странной завесой. Это я испытывала в Кронбурге, когда он в театре зашел к нам в ложу, это я чувствую и теперь, здесь, когда его лебедь несется по озеру, словно корабль какого-то другого неведомого мира. Я уважаю его, мои глаза невольно ищут его и, как очарованные, следят за его прекрасной фигурой, но…

— Что но?

Маргарита понизила голос.

— Но что-то делает его для меня совсем другим, чем все остальные мужчины. Я не желала бы иметь его своим мужем, но и не испугалась бы так, как испугалась бы князя Лейхтенштейна. Он представляется мне… смейся, пожалуй… он представляется мне святым, непорочным. Он как будто не из мяса и крови, как мы все.

— Однако ты…

— Ты можешь называть меня смешной и тем не менее… Это редкое свойство из всех мужчин, которых я знаю, есть у него одного. Тебе известно, что он изгнал прекрасную графиню Монтебелло?

— Нет.

— А я знаю.

— Так скажи мне.

— За то, что она вздумала наложить на него свою руку, чего он никому не может простить, ибо считает себя богом.

— Но, Матильда, ведь Монтебелло не…

— Она сама княжеской крови. Да в такие предрассудки теперь уже не верят… Все мы люди-человеки. Только его одного отделяет от нас нечто такое, что трудно выразить словами, для чего я не могу придумать названия. И это будет его судьбой.

Адельгейда недоверчиво покачала головой. «Лебедь» шел уже к Турму.

XIV

В аллее каштанов, которая протянулась прямой линией от дома к берегу озера, появился лакей. Он быстро шел к обеим принцессам.

— Что вам нужно, Гольманн? — боязливо, почти испуганно крикнула Матильда.

— Его высочество просит вас в свои апартаменты.

— Меня одну, — прошептала Матильда и в испуге схватила руку Адельгейды.

— Что бы это могло значить? — прошептала она на ухо графине Шанцинг, которая тем временем подошла к ним.

— Не знаю сама, ваше высочество. Но вы должны поступать так же, как делают все другие принцессы, и не очень раздумывать.

Матильда рассмеялась принужденно.

— Вы правы, графиня, не следует очень раздумывать о жизни, в самом деле это не стоит труда. Говорить немного по-французски, уметь вести разговор и пристойно улыбаться — вот и довольно для принцессы, особенно для такой…

Она вдруг смолкла. Лакей, стоя в отдалении, почтительно ее дожидался. Она заметила, что он ждет ее с нетерпением: должно быть, князь Филипп очень торопится.

— Что приказал вам передать его высочество? — еще раз переспросила она.

— Его высочество приказал мне отыскать в парке принцессу Матильду и просить ее высочество безотлагательно пожаловать в его апартаменты.

— Иду.