Пеллико С. Мои темницы. Штильгебауер Э. Пурпур. Ситон-Мерримен Г. В бархатных когтях

Под руководством фон Лензинга министерство финансов выработало законопроект, который возбудил большую сенсацию в среде городского самоуправления Кронбурга. Вопрос шел о том, склонно ли управление войти в рассмотрение плана герцога и согласится ли оно снести старый квартал, прилегавший к берегу реки. Все, конечно, понимали, что снос этого старого квартала означает начало осуществления герцогских затей в честь маэстро.

Альфред не находил себе покоя в тот день, когда рассматривался этот вопрос. Ему не сиделось в его апартаментах. Видели, как экипаж герцога раз десять промчался по самым старым улицам Кронбурга от дворца к городской ратуше, в большой зале которой происходило решающее заседание.

Альфред сгорал от нетерпения. Он в уме уже набрасывал телеграмму, которой хотелось осчастливить далекого маэстро. Несмотря на все препятствия, он все же не сомневался, что его великие планы осуществятся. Он не верил, чтобы осмелились бросить ему перчатку и поставить крест на всех его замыслах. Вследствие его молодости и присущего ему фанатизма он и понятия не имел о том, с каким упорным народом ему придется иметь дело.

Тем более сокрушителен был удар.

Городское управление отклонило шестьюдесятью шестью голосами против пяти предложение обсудить желание его высочества.

На министра финансов, который лично присутствовал на этом заседании, пала тяжелая задача сообщить герцогу о результате голосования, который уничтожал все его планы.

Выйдя из высокого подъезда ратуши, он стал искать взглядом герцогскую карету, которая стояла здесь целый день под охраной отряда полицейских. Но теперь ее не было и следа. На главном полицейском посту министру сказали, что его высочество, впав в нетерпение и гнев, изволил полчаса тому назад вернуться во дворец.

С тяжелым сердцем двинулся туда министр. Альфреда он застал в его рабочем кабинете. На столе перед ним лежал развернутый атлас проекта новой великолепной улицы и театра. Он так погрузился в рассматривание будущего сооружения, что почти не заметил министра, который после неоднократных попыток доложить о себе решился наконец войти сам.

Увидав наконец его, Альфред воскликнул:

— Это будет великолепно, Лензинг! Если представить себе этот храм нового искусства на зеленом холме, у подножия которого протекает шумная река, то это затмит памятник славы, воздвигнутый моему отцу.

Лензинг не знал, с чего начать.

Наконец он набрался смелости.

— Ваше высочество, — залепетал он, — в результате только что состоявшегося постановления городского управления этим прекрасным мечтам суждено, по-видимому, остаться мечтами.

Альфред побледнел.

— Какое же состоялось постановление? Какое постановление осмелились они принять? — кричал он, трясясь от гнева.

— Ваше высочество, соблаговолите выслушать вашего покорного слугу спокойно.

— Говорите, Лензинг, говорите скорей!

— Городское управление столицы вашего высочества постановило оставить предложения вашего высочества без рассмотрения.

Альфред громко рассмеялся в ответ.

Одну минуту министр боялся, не сошел ли герцог с ума.

— Ваше высочество! Ваше высочество! — пытался он успокоить его.

Вдруг Альфредом овладело ледяное спокойствие. Насмешливая улыбка скользнула по его гордым устам.

— Я никого не хочу принуждать к счастью, тем более это гнездо ворон Кронбург. Вот вам мой герцогский приказ! Идите и обнародуйте этот приказ в моей официальной газете для сведения Кронбурга и всей страны, но напечатайте так буквально. Понимаете? Буквально! Я не стану напрасно стараться превратить беотийцев в афинян. Я не хочу метать бисер перед свиньями, Лензинг. Вы можете напечатать это, если хотите. Поняли?

Он подошел к столу, схватил планы и разорвал их на тысячи кусков.

— Покорно благодарю мою столицу, — горько рассмеялся он. — Пусть она омужичится, если не хочет стать лучшей. Мое государство не будет иметь с нею ничего общего. Мы будем учиться управлять грозовыми тучами издали, из нашего одиночества.

Лензинг не верил своим ушам.

— Издали? — повторял он. — Что ваше высочество изволит подразумевать под этим?

— Подобно божеству, которое управляет грозовыми тучами и летом в душную жару поражает хижину виновного и невиновного. Я держал в руках хлеб и мясо и хотел раздать их. Но они оттолкнули меня с оскорбительной неблагодарностью. Как принял посольство старинный библейский царь?

— Ваше высочество разумеете…

— Скажите народу: мой отец наказывал вас лозами, я буду наказывать вас скорпионами. Кажется, так? Это золотые слова для моей страны. Скорпионы Кронбургу, молнии владыки из гремящих облаков, которые носятся недостижимо высоко над вашими головами. Передайте им это!

Он подошел к окну и стал смотреть на дворец.

Министр стоял, выжидая.

Потом он отвесил низкий поклон и удалился.

Он хотел бы подождать до утра, пока не успокоятся нервы его высочества.

Через минуту послышался резкий звонок герцога.

— Позвать гофмаршала! — быстро сказал он вбежавшему лакею.

Прошла добрая четверть часа прежде, чем явился новый гофмаршал камергер фон Лейтгофен, назначенный после падения Бауманна фон Брандта.