Пьем до дна

– Раненый? Я не думал, что кто-то может выжить после прикосновения луча.

– Не раненый, Хьюла. Она шла к Калинору, уставшая, шатающаяся, но не раненая.

– Она! Кто?

– Ра Налина, та самая, которую Антил хотел взять в заложницы. Она у нас в плену, но после случившегося сегодня я сомневаюсь, чтобы она пригодилась нам как заложница. Наша единственная защита – то, что вы соорудили, – он положил руку на рефлектор, – и я опасаюсь, что Нал Сура и его ученые смогут найти средство и против этого.

– Уже нашли, – сказал я. – Те, что работали у взрывного проектора, чувствовали луч не больше меня.

Сеела хотел что-то сказать, но мистер Ламберт опередил его.

– Что с ней делают? Куда ее отведут?

Тафет улыбнулся, ласково и печально.

– В мой дом. Я хочу расспросить ее.

– Так чего мы ждем? – Мы через многое прошли вместе, но я никогда не видел, чтобы мистер Ламберт был так взволнован. – Идемте!

Сеела поистине очень силен. Он взял меня под одну руку, мистера Ламберта под другую и поднялся с платформы так, словно ничего не несет.

На этот раз я не испугался. Однажды я летал на самолете на окружной ярмарке и так испугался, что поклялся: больше никогда не полечу. Но полет с Сеелой – совсем другое дело.

Я смотрел на город внизу. Половина его прекрасна, как раньше: сверкающие белизной дома и большие открытые площадки, на которых видны борозды, вытоптанные танцующими тафетами. Вторая половина – груды камней, покрытых красными пятнами.

Я не испугался, но мне стало плохо, когда я подумал, что это за красный цвет.

* * *

Когда мы прилетели в дом Сеелы, там никого не было, кроме Лииалии. Она приготовила еду и заставила нас поесть. Что-то вроде кукурузной каши, только оранжевого цвета, и гораздо вкуснее, и мы пили вино, гораздо лучше того вина из одуванчиков, которое каждой осенью Марта Паркер посылала нам с Илайджей.

Сеела и я ели с удовольствием, но остальные двое все время поглядывали на двери. Мы еще ели, когда пришел Антил. Он был взъерошен, и на щеке у него был ожог от луча корета.

Лииалии подбежала к нему, коснулась шрама на щеке, и в глазах у нее были слезы. Шрам не такой уж большой, но, думаю, женщины во всем мире и под ним одинаковы, когда ранен любимый человек. И среди всей этой суеты мистер Ламберт неожиданно вскочил, лицо его озарилось.

Я повернулся, чтобы посмотреть, приходу кого он так радуется. В двери стояли два тафета, а между ними Налина, какая-то обвисшая.

Ее платье было сорвано с одного плеча, волосы растрепаны, но маленькое лицо улыбалось, оно было мирным, хотя и смертельно усталым. Это напомнило мне человека, который заблудился в лесу и очень тревожился, но неожиданно вышел на тропу, которая приведет его домой.

Тафеты держали ее за руки, но она вырвалась и шагнула в дом, и я понимал, что она видит только мистер Ламберта. Он большими шагами миновал меня и взял ее руки, которые она протянула ему, и они долго стояли, глядя друг другу в глаза. Прекрасная пара: он рослый, загорелый и сильный, она маленькая, хрупкая и прекрасная.

Наконец она вздохнула и сказала:

– Я должна была прийти, Хьюла. Должна была прийти к тебе.

– Знаю, – ответил он.

Немного погодя он сказал:

– Расскажи мне об этом, Налина.

Я слышал каждое их слово, они и сейчас у меня в ушах, так что я могу все повторить.

– Ванарк доложил Налу, – начала Налина, – что ты настроил меня против Блага Нарда и что мы с тобой планируем, как сорвать вторжение в Верхний Мир. Поэтому Нал приказал арестовать меня. Ванарк солгал, Хьюла, но всю долгую дорогу я думала, как защититься, вспоминала, о чем мы с тобой говорили, и ложь Ванарка стала правдой. Я поняла, что ты был прав и тафеты правы и что Благо Народа здесь в Мернии, как Благо твоего народа среди зеленых полей и голубых морей наверху.

– Да, Налина, – сказал он. – У каждого из нас свой мир, в котором мы родились и в котором на месте.

* * *

– Когда восстанавливались мосты, Ванарк перед Налом обвинил меня в предательстве Народа. Я отрицала это. На самом деле предателем был тот, кто солгал, обманул ратанит и Нала и собирается сам стать Налом, когда нашествие, которое он планирует, закончится успешно. Я поклялась в том, что говорю правду, перед солнечным столбом на центральной площади Ташны, и столб побелел в знак того, что я говорю правду.

– Ты убедила Нала, и он каким-то образом сделал столб белым?

– Нет, Хьюла. Этот столб – сердце и мозг Народа, и столб стал белым. Поэтому Нал убедился, что я не предательница, что я убеждена: для подлинного блага Народ должен остаться в Мернии. Но Ванарк очень умен. Он предложил, чтобы я вместе с ним повела нападение на Колинур, и я не могла отказаться. Разве я могла, Хьюла?

– Нет, Налина.

– Поэтому я пошла впереди рядом с Ванарком. И хотя сердце мое обливалось кровью за храбрых суранитов, которые умирали в твоем луче, я радовалась поражению Ванарка и его армии, потому что, думала я, это поражение означает, что Народ останется в Мернии; и я гордилась тобой, тем, что ты нашел способ победить нас.