Пена 1

– А вот тут ты не прав, товарищ лейтенант,– раздался все тот же голос.– Мы с Иваном в одном взводе месяц вшей кормили, и наводчик он будь здоров. Шестнадцать танков на его счету за два года, я знаю. Читал его наградные. Это не считая всякой мелочи, типа грузовиков. Да у него наград на весь ваш отсек хватит. Три Славы и медалей десяток, так что не прав ты взводный.

– Да ну?!– не поверил кто-то.

– Вот тебе и ну. Просто Иван не любит выставляться на показ, а у него еще с финской орден есть и вполне мог бы на фронт не идти – по броне. Доброволец он, товарищ лейтенант. Передовик опять же в своем колхозе и не отпускали его воевать… Так он сбежал ровно мальчишка и воевал как надо. Вы в его сидор загляните, коли позволит, там у него такой иконостас, что впору на колени перед мужиком встать. Так что, товарищ лейтенант, погорячились вы. Вань, предъяви регалии,– в проходе завис над лейтенантом оторопевшим здоровенный парень с погонами рядового и подвязанной рукой.

– Без надобности мне это,– отмахнулся от него старшина.– Обойдусь без почестей. Воевал и воевал. А как – начальству виднее. Награждали – брал, чего же не взять. Дают – бери, бьют – беги.

– Правда что ли?– промямлил сконфуженно лейтенант.– А фамилия ваша как, товарищ боец?– поменял он тон.

– Обыкновенная – Васильев,– представился старшина.

– А это не про тебя в Красной Звезде статьища на первой полосе пару недель назад была? Что, дескать, пять тигров завалил?– вспомнил лейтенант.

– Ну, приезжал мужичонка с аппаратом из газеты,– признался Иван.– Все в душу лез с расспросами, едва не вынул. Чуть не зашиб его, каюсь. До чего занудный попался. Да, что, да как? Да что вы чувствуете, когда в танк попадаете? Измотал.

– Так это вам Героя теперь наверняка присвоят, после такой статьи-то,– осенило лейтенанта.– Извините, виноват, не понял я вас. Думал шкура, а вы наоборот выходит,– принялся он извиняться.– А вот Вера в бога эта ваша мне все равно непонятна.

– А чего ее понимать?– пожал плечами Иван.– Верю и верю, никому не навязываю. Вреда опять же никому от этого нет. Польза одна, потому как не злобствую ни на кого.

– Ага, окромя фрицев,– поддакнул ему однополчанин, вступившийся и все еще нависающий над лейтенантом.

– Так и к ним особой нет озлобленности,– признался Иван.– Я их в близи-то и не видал почитай ни разу. Только пленных сколько-то раз мимо проводили. Идут потрепанные, никакие… Так что и злобствовать-то, на таких-то?

– Без ненависти, значит, к ним?– потер подбородок здоровой рукой лейтенант.– А как же "ярость благородная" и все такое?

– Обыкновенно я это понимаю. Слова это красивые, а тут такое дело… Приперлись к нам землю захватить соседи завидущие при оружии, стало быть, бей их и гони вон, пока оружие это не бросят. Вот и все понимание,– усталым голосом произнес Иван. Очевидно, ему уже не раз приходилось говорить это и надоело повторяться.– Устал я от ваших разговоров, хлопцы. Не возражаете, коли вздремну часок?– извиняющимся тоном добавил он.– Аль на награды вам всенепременно глянуть надо?

– Дорога долгая, успеется,– примирительным тоном произнес лейтенант.– Спи и извини на худом слове. Сам понимаешь.

– Понимаю, товарищ лейтенант,– кивнул Иван, произнеся слово товарищ на этот раз вполне нормально, без ерничанья.– Помогите, братцы, ногу мне левую переложить, не слушается ведь пока акаянная. Но врач обещал, что все обойдется и с костылями долго не придется колдыбать,– улыбнулся он радостной улыбкой, заражая ей всех вокруг.

Глава 2

Ленька, внимательно слушающий разгоревшийся внизу под ним спор, с облегчением вздохнул, поняв, что страсти улеглись, и все закончилось миром. Из всего сказанного он уяснил для себя только одно, прямо под ним лежал полный кавалер ордена Славы, годящийся ему, пожалуй, по возрасту в отцы и однофамилец.-" О, как бывает",– подумал он, получивший фамилию в детдоме и родителей своих непомнящий.

Родился Ленька приблизительно в 1924-м и тут же был подброшен в тряпье к учреждению государственному, занимающемуся окормлением сирот. Случилось это в летнее время и пролежав неведомо сколько рядом с крыльцом в это учреждение, Ленька перенес это первое в своей жизни испытание вполне благополучно и, по словам принявшей его нянечки, "хлопчиком был справным, упитанным, а из имущества имел при себе только крестик деревянный на шнурке с выцарапанным, на обратной его стороне, именем – ЛЕНЯ". Фамилия указана не была и мальчонку внесли в списки казенные под фамилией нашедшей его служащей. Отчество, не мудрствуя лукаво, также вписали по фамилии и появившийся в одночасье новый гражданин Советской России Васильев Леонид Васильевич, поставленный на довольствие в приюте для грудничков, начал расти на благо Отечеству. Жизнь у Леньки сложилась вполне обычно и ничем от сотен тысяч других не отличалась того периода. Детдом, потом школа рабочей молодежи /ШРМ/ и восьмилетнее образование, полученное перед войной, незаконченное по причине банальной для того времени – посадили Леньку и отправили в места не столь отдаленные на пять лет за разбой.