Пендервики на Чаячьем Мысу

Пройдя через полутёмную гостиную, Скай приоткрыла дверь самой маленькой комнаты. В розовом свете ночника выделялись два тёмных пятна: волосы Бетти на подушке и Пёс на одеяле. Пёс молча дважды стукнул хвостом по краю кровати – на его языке это означало «привет». Наклонившись, Скай подняла с пола зелёную слониху Элли и уложила её обратно на подушку. Бетти что-то забормотала во сне – Скай разобрала только «соль» и «моль». Бессмыслица какая-то. Кстати, подумала вдруг Скай, наверно, Розалинда тоже иногда заглядывает к сёстрам в комнаты? И ей приходится выслушивать вот такую же ерунду – всё, что они бормочут по ночам. Но Скай решила, что лично ей беспокоиться не о чем. Если она и говорит во сне, то уж точно что-то интересное – во всяком случае, не имена мальчиков. И не «соль». И не «моль».

Джеффри ждал её возле крыльца. Был тот самый призрачный ранний час, когда ночь уже закончилась, а день не начался, и нигде – ни в траве, ни в деревьях – нет ничего зелёного, а только разные оттенки серого и синего, и птицы заливаются вовсю, будто уговаривают солнце взойти ещё хотя бы разочек. Скай поёжилась. Ещё и холодно вдобавок.

– Пошли, – сказал Джеффри. – По дороге согреешься.

«Зачем греться по дороге, если можно под одеялом?» – подумала Скай, сонно гадая на ходу, от чего это Джеффри так счастлив. Но когда на Океанском бульваре он вдруг свернул не направо, как обычно, а налево, Скай заартачилась: там же ничего нет, одни сосны, чего ради туда таскаться в такую рань? Но Джеффри схватил её за руку и повлёк за собой – прямиком в сосняк. Под деревьями оказался словно другой мир: здесь было темно, жидкий утренний свет почти не просачивался сквозь полог ветвей. Хвоя, лежавшая на земле толстым слоем, скользила под ногами, а в воздухе стоял одуряющий запах, как от тысячи новогодних ёлок. Джеффри уверенно вёл её между стволами, и наконец впереди забрезжил свет. Несколько секунд – и они вышли из-под деревьев и опять ступили словно в какой-то другой мир. Слева был всё тот же скалистый берег и дальше океан, зато справа и прямо перед ними раскинулось целое зелёное травяное поле, посреди которого кое-где виднелись то дерево, то голый песчаный участок, то торчащий из земли шест с флажком. Скай даже разобрала номер на ближайшем флажке: «12».

– Это что, поле для гольфа? – Она удивлённо обернулась к Джеффри. – Зачем ты меня сюда приволок? Ты же гольф ненавидишь, и я тоже… Да у нас и клюшек с собой нет.

– Скай, мы не собираемся играть в гольф. Просто Алек мне сказал: если прийти достаточно рано и подняться вон туда, то, может быть, можно увидеть лося. Или даже нескольких лосей.

– И ради этого «может быть, можно увидеть» ты вытащил меня из постели ни свет ни заря?! – возмутилась Скай. Но, по правде говоря, возмущалась она только для вида: ей уже и самой стало интересно. Она ни разу в жизни не видела живых лосей, только нарисованных. И одного каменного – перед местным супермаркетом.

Поэтому, когда Джеффри двинулся вправо по кромке сосняка, Скай пошла за ним. Постепенно удаляясь от океана всё дальше и взбираясь всё выше – Скай и думать забыла, что ей только что было холодно, – они миновали ещё несколько флажков, и наконец Джеффри остановился на вершине пологого холма, возле большого серого валуна на границе между сосняком и полем для гольфа. Дальше поле плавно сбегало вниз к озерцу, заросшему болотной травой.

– Видишь озеро? Алек говорит, по утрам лоси приходят к нему на водопой. Давай подождём. – Джеффри сел и прислонился спиной к валуну. – Ну признайся, ты рада, что я тебя сюда привёл?

– Не призна́юсь.

– Тогда я тоже тебе не призна́юсь, почему я так счастлив.

– Ну и пожалуйста. – Но Скай знала, что он всё равно признается.

– Понимаешь, – не выдержал Джеффри, – вчера после ужина мы устроили маленький концерт. Было так здорово! Алек играл на саксофоне. Жалко, что ты не слышала, он такой саксофонист! А Туррон, естественно, на ударных. И они начали импровизировать, в смысле играть джаз, а я же ничего не понимаю в джазе, но Алек велел мне просто сидеть за роялем и слушать – вдруг в какой-то момент мне тоже захочется вступить, а я был уверен, что у меня не получится, но потом сам не заметил, как включился. И понемногу пошло, честное слово! Тогда Алек сказал мне, что мелодию я уже поймал, осталось только подобрать подходящую последовательность аккордов, и сначала это было трудно, а потом – хоп! – и стало легко. – На этом месте Джеффри неожиданно прервал поток речи и спросил: – Тебе всё это не очень понятно, да?

– Вообще непонятно. – Зевнув, Скай растянулась на траве. Ей нравилось слушать Джеффри, особенно когда он не выяснял каждую минуту, всё ей понятно или не всё. И не ждал от неё длинных речей о том, какие у неё мысли по такому-то и такому-то поводу. И особенно какие у неё чувства – да, вот с чувствами было хуже всего.