Пендрагон

— О! Это серьезное дело. Земли украдены, принц убит, и кто же это сделал?

Мужчина перекосило, настолько он презирал мое невежество.

— Кто, кто? — усмехнулся он. — Моркант из Белгарума, конечно! Два лета назад это началось, и с тех пор каждое хозяйство, видишь ли, должно само защищать себя, потому как защиты от Мадока не дождешься.

— Мне грустно это слышать, — я печально покачал головой.

— Ха! — презрительно рявкнул мужчина. — Грустью тут не отделаешься! Я-то умею защищать то, что у меня есть. — Его губы скривились в злобной усмешке. — Ладно. Напились, ну и валите отсюда. Нам тут священники без надобности.

— Я мог бы дать вам благословение…

В ответ мужчина поднял дубинку.

— Ну, как скажешь. — Я пожал плечами и взял поводья из рук Пеллеаса. Мы сели на коней и поехали обратно тем же путем, которым пришли. Скрывшись из виду, мы остановились, чтобы обдумать то, что нам сообщили.

— Значит, Моркан воюет со своими братьями-королями, — размышлял я. — Зачем? Ради пяди земли и добычи от грабежа? Смысла нет.

— Поедешь к Мадоку сам?

— Нет, нечего мне там делать. Моркан посеял раздор между соседями, и я хочу понять, почему. Поскольку сегодня я священник, будем поступать соответственно и поищем руководства у высшей силы.

Белги — древнее племя, родиной которого считается Каэр Уинтан. Заключение мира с Римом позволило белгам обосноваться в этом регионе; старый Уинтан Кестир процветал и рос под Легионами. Но Легионы давно ушли, с тех пор город ссохся, как перезрелое яблоко.

Как и Лондиниум на юго-востоке, Каэр Уинтан поддерживал каменную стену по периметру. Но вал Адриана возле Каэр Уинтана никогда не был таким высоким, как в Лондиниуме, он, скорее, служил напоминанием о былой силе белгов, а не реальной защитой.

Мы оба поразились, увидев город в сумерках: стены Каэр Уинтана действительно выросли. Под стеной выкопали глубокий ров. Теперь Каэр Уинтан действительно стал крепостью.

Ворота уже закрыли и заперли на ночь, хотя небо на западе оставалось довольно светлым. Мы остановились на узкой дамбе перед воротами и позвали привратников. Ответили нам грубо. Некоторые время мы пререкались, пускать нас не хотели. Но когда я заявил, что принадлежу церкви, а первую церковь построил для города Аврелий, ворота с большим количеством проклятий все-таки отворили. Не иначе, привратники не желали навлечь на себя гнев епископа Уфлвиса, чей острый ум и острый язык были хорошо известны в округе.

— Может быть, пойдем сразу в церковь? — предложил Пеллеас, как только мы миновали ворота. Улицы города тонули во мраке, за толстыми стеклами узких окон мелькали тени. Каэр Уинтан оставался богатым городом; те из его жителей, которые могли позволить себе жить по-старому, по-римски, жили хорошо.

— Да, поговорить с епископом надо бы, — согласился я. — Уж он-то точно мог бы рассказать, что тут происходит.

Епископ Уфлвис был высоким, суровым человеком, глубокомысленным и с убеждениями. Говорили, что те, кто приходил к Уфлвису за прощением грехов, уносили тяжкие наказания, но все же получали прощение. Епископ не боялся ни земных королей, ни адских тварей, и ко всем относился одинаково, то есть прямо.

Он прибыл в Каэр Уинтан с намерением построить церковь, и остался, чтобы управлять ей своей сильной рукой. Церковь не касалась мирских дел, и мирские дела ее не касались, некрашеные стены свидетельствовали о неколебимой вере. Меня действительно интересовало, что он скажет о Морканте.

Епископ принял нас радушно; по-видимому, он все еще питал ко мне некоторое уважение, потому что любил Аврелия.

— Мерлинус! Дорогой брат, я тебя почти не знаю! Он поднялся, как только его известили о нашем приходе, и встретил нас распростертыми объятиями. Я сжал его руки в старом кельтском приветствии. — Ну, ну, садись. Ты голоден? Сейчас будем ужинать. Я часто думал, куда ты пропал. Да благословит вас Господь! Почему ты одет как нищий?

— Рад тебя видеть, Уфлвис. По правде говоря, я не думал появляться в этих краях. Но теперь, когда тебя увидел, думаю, что в этом есть определенный промысел Божий.

— Куда добрый Господь направит, туда и должны следовать его верные слуги, а? И, судя по твоему виду, я бы сказал, что ты кого-то выслеживаешь. Рассказывай, — Уфлвис указал на мою одежду. — Смотрю, ты так и не принял священные обеты? — Прежде чем я успел объяснить, Уфлвис поднял руки. — Нет, пока ничего не говори. Сначала — ужин. Вы оба устали. Раздели со мной хлеб. Поговорить мы еще успеем.

Стол епископа Уфлвиса оказался таким же скудным, как и сам епископ: простая пища — хлеб, пиво, мясо, сыр — но все отменного качества. Пеллеас сидел с нами за столом, обслуживали нас два молодых монаха из близлежащего монастыря. Наши застольные беседы касались обычных тем для путешественников: погода, виды на урожай, торговля, новости, собранные в пути. Наконец, епископ поднялся из-за стола.

— Мы выпьем меда в моей комнате, — сказал он монахам. — Принесите кувшин и чаши.