Пение пчел

Ансельмо наблюдал за дорогой, привалившись спиной к дереву и дрожа от холода, потому что одежда не спасала от ледяного утреннего ветра. И все же он упорно торчал там, пыхтя от обиды и злости и больше всего на свете мечтая оказаться дома под одеялом. Там, где он родился, люди, конечно, утеплялись в сезон дождей, но, помимо ураганов, никаких климатических сюрпризов им не выпадало, а потому не было нужды иметь много вещей, чтобы противостоять стихии. На севере же приходилось запасаться всем подряд – легкой одеждой с короткими рукавами, с длинными рукавами, одеждой из хлопка, из шерсти, вещами поплотнее и даже совсем уж плотными и теплыми, а затем приходилось гадать, что именно надеть в тот или иной день, потому что утро могло выдаться теплым, а в полдень вдруг похолодать, как зимой.

Это была не первая зима Ансельмо в этих краях. На север он перебрался восемь лет назад, но так и не разгадал его загадку. Откуда он берется? Кто и зачем его насылает? А когда отступает, куда движется дальше? Где живет? А главное, как удается холоду пробраться в его мышцы и кости? Как бы Ансельмо ни кутался, холод все равно умудрялся проникнуть ему под одежду, и иногда ему казалось, что, зарождаясь где-то в лесах сьерры, этот холод только и думает, как бы просочиться в его тело, поработить все его существо, чтобы с еще большей силой атаковать уже изнутри, заставить дрожать каждую мышцу, сокрушить кости, расчленить, разбросать его части по этой земле, которая держала его в плену.

Даже не ведая о его существовании, Ансельмо прибыл в эти края в поисках таинственного севера. Конечно, здесь это место называли севером, но теперь он был уверен, что есть места еще севернее. Это был не тот север, которого он ждал и ради которого оставил прежнюю жизнь. Это явно было не то место, о котором он мечтал: все, что могли ему здесь предложить, – это работа от зари до зари, палящее солнце, сухой воздух, редкие облака, ледяной холод, а теперь еще болезни и смерть.

Они осели здесь случайно, собираясь двигаться дальше, но что-то с силой сдавило утробу его жены, заставив раньше времени появиться на свет девочку. Перед ними простиралась пустынная равнина, и они приютились на клочке земли, который Ансельмо объявил своей собственностью, призвав в свидетели членов своей семьи. Из палок и веток вместе со старшими сыновьями он построил первое собственное жилище семьи Эспирикуэта. И здесь было все, что им нужно, – земля и свобода.

– Скоро у нас будет кирпичный дом, – пообещал Ансельмо. – Вот увидите.

Они посеют табак и заведут скотину, уверял он. На этом клочке земли Ансельмо Эспирикуэта впервые почувствовал, что значит быть хозяином своего времени, своей воли и своей судьбы. Прежде он знал только тяжелую работу, плохо оплачиваемую и еще менее благодарную. Его пьянил революционный дух, которым он надышался на юге. Однажды он решил, что милости ждать неоткуда и пора отправляться на поиски земли и свободы. Ходили слухи, что где-то на севере народ богатеет и там есть много свободной земли. О другом он и не мечтал. Он больше не будет зависеть от милости других. Движимый решимостью, Эспирикуэта не мог больше ждать.

Риск, что хозяин догонит их и поймает, был очень велик. Шансы на то, что они проникнут на поезд и незаметно исчезнут, минимальны. И все же он готов был рискнуть, погибнуть, увидеть собственными глазами смерть детей и жены, чем допустить еще хотя бы один день рабства, терпеливого ожидания очередных побоев, которые раньше или позже его убьют.

Тот далекий север, куда они прибыли через несколько недель пути, показался ему в первый миг тем самым севером, встречи с которым он так жаждал; он почувствовал себя сеньором, хозяином, важным человеком. Его дети никогда больше не увидят, как он унижается и пресмыкается перед бригадиром. Им не придется ни перед кем заискивать, никого сторониться, пропуская вперед, стараться быть незаметными. Пытаться быть меньше других, иметь меньше других, ежедневно пересчитывая фасолины у себя в миске. На севере не будет ни голода, ни нищеты.

Но одно дело – рассуждать и планировать, а другое – довести до ума. Через несколько дней жизни на новом месте его семейство действительно перестало считать фасолины: они закончились. Все голодали пуще прежнего, голод буквально терзал его самого, жену и детей, жажда донимала. Никогда прежде они не видали такой жары, но, как ни рыскали Ансельмо и его сыновья по окрестностям, воды они не находили.

Люди, с рождения привыкшие к тому, что щедрое небо неизменно посылает воду, чтобы смочить землю, не приучены искать эту воду в глубинных слоях почвы. Если дождя нет сегодня, размышляют они, он обязательно будет завтра, однако день проходил за днем, а вожделенный дождь так и не начинался. Вокруг хижины росли незнакомые чужие растения, и они быстро поняли, что не сумеют использовать их для еды или питья.