Пенис. История взлетов и падений

Фрейд написал отчет о проделанной работе в январе 1901 года, в сложный для себя период. Его дружба с Флисом была под угрозой. (Возможно, этим и объясняется хвастливый тон его письма.) Первая крупная теоретическая работа Фрейда «Толкование сновидений» была встречена не так хорошо, как он ожидал. А в Венском университете его в очередной раз обошли с повышением в должности — оскорбление, которое Фрейд приписал отказу принимать его теории психоанализа, усугубленному антисемитизмом[159]. Описывая новую историю болезни, Фрейд надеялся продемонстрировать действенность своих неоднозначных идей и добиться более серьезного отношения со стороны научной общественности. Однако в труде, который был опубликован через четыре года, он показал во всей красе скорее самого себя (порой не в самом лестном свете), хотя, похоже, он об этом не догадывался. Фрейд продемонстрировал в нем великолепное владение различными языковыми приемами; спустя 80 лет один критик даже сравнил его литературный стиль со стилем Набокова. Таким вот странным, но прекрасно скроенным был этот труд — «Фрагмент анализа истерии (История болезни Доры)».

Дору, «девушку с приятной внешностью», приводил к Фрейду дважды — и оба раза против ее воли — ее отец, богатый фабрикант. За несколько лет до этого Фрейд лечил его от «приступа помешательства, усугубленного симптомами паралича». Фрейд диагностировал у него тогда «диффузное сосудистое поражение», вызванное перенесенным сифилисом, и этот фабрикант признал, что в самом деле болел им в молодости[160]. Описывая все это, Фрейд не уточнил, однако, что отец Доры был евреем; он понимал, что многие из его тогдашних читателей и без того верили в связь между «гиперсексуальностью евреев» и психическими заболеваниями. К тому же Фрейд не собирался анализировать психику одних лишь евреев. Теории, развиваемые им во «Фрагменте…», имели универсальное применение — во всяком случае, именно в этом он пытался уверить недоверчивый мир.

Противосифилитический курс лечения, который он назначил отцу, был успешным, так что авторитет Фрейда в глазах пациента сильно вырос. Вскоре тот привел к нему дочь, страдавшую необъяснимыми приступами кашля, которые мешали ей говорить. Фрейд предложил ей пройти курс психотерапии, однако Дора отказалась. Но через два года она вернулась к нему — апатичная, страдающая депрессиями, склонная к суициду и явно презиравшая отца, которого она прежде обожала. Теперь, помимо кашля и афонии (потери голоса), у Доры были еще и сильные менструальные спазмы, сопровождавшиеся физической слабостью, а также приступы болей в животе, похожие на аппендицит.

Фрейд намеревался устранить эти симптомы истерии, выявив их психологические причины, и именно процесс этих поисков описывается им в центральной части «Фрагмента…». Но вначале Фрейд хочет нам кое-что сообщить. Его введение странным образом заинтриговывает. То, что здесь изложено, пишет Фрейд, откроет вам во имя науки тайны, которые гинеколог обычно хранит в секрете. Поэтому он изменил имена участников событий и названия мест, где происходили те или иные встречи. Для пущей безопасности он отложил публикацию этой работы на четыре года и отправил ящик с рукописью в медицинский журнал, неизвестный широкой публике. Он также предупреждал своих читателей, что если они не знакомы с «Толкованием сновидений» (а на тот момент не было продано и ста экземпляров этой книги), то не смогут разобраться в этом тексте. Правда, Фрейд убежден, что даже те, кто читал этот труд, все равно будут «немало озадачены». «Новое, — громогласно восклицает он как истый альфа-самец и оракул Науки, — всегда пробуждает недоумение и сопротивление».

На самом деле даже полный болван мог догадаться, что дела у Доры были плохи. Она оказалась втянута в драматические события, достойные пера ведущего драматурга и новеллиста Артура Шницлера[161], которого называли венским летописцем буржуазного адюльтера, приправленного в ее случае поистине хичкоковским ужасом от того, что в море лжи, которое ее окружало, она одна говорила правду. Действующими лицами этой драмы были члены двух семей; семья Доры, чьи родители не были счастливы в браке, и еще одна супружеская пара, которую Фрейд называет «супругами К.». Семьи были очень близки, но ближе всех были отец Доры и госпожа К. Мать Доры описывается во «Фрагменте…» как женщина скучная и одержимая уборкой[162]. («Целый день, — пишет Фрейд, — она занималась наведением порядка и поддержанием чистоты в квартире»). За шесть лет до появления Доры у Фрейда ее семья переехала в курортный город Б., где проживали супруги К., чтобы отец Доры мог поправить здоровье после перенесенного туберкулеза. Там о нем немало заботилась госпожа К. (по-видимому, мать Доры была слишком занята вытиранием пыли!). Вскоре у них начался роман. И в отличие от матери, Дора обо всем догадалась.