Penthouse

– Я не страдаю, – попробовал он сообщить свое мнение по этому вопросу.

Но доктор продолжил, невзирая на его попытку высказаться:

– Неважно. Я о дгугом. Понимаете, любой человек, стгадающий амнезией, на начальной стадии этой болезни пгосто обязан назвать себя ИВАН Годстванепомнящий. Такова клиника. Но! – доктор слегка наклонился вперед, акцентируя на важности того, что собирался сказать дальше. – Но! – повторил он, – этот каждый должен иметь опгеделенный, значительно выше сгеднего, газумеется, уговень интеллекта и сознания. И в этом пгоблема. К счастью, вас она не касается. Вы, я вижу, человек интеллигентный и обгазованный, – на такой оптимистической ноте довольно завершил свое вступительное слово господин Айсберг и перешел к следующему этапу диагностики. – Хагашо, пегейдем к обследованию.

Последующие несколько минут Илья Соломонович с помощью своего молоточка, приговаривая «Хагашо», тщательно исследовал его реакции, как по обыкновению это водится у его коллег невропатологов: поводил молоточком перед глазами, постучал им по разным частям тела, провел иголкой по коже и проделал другие, подходящие для такой ситуации, манипуляции.

Завершив обследование, доктор отошел от него на полтора шага, сложил руки на груди, взглянул на него немного издали, словно скульптор, разглядывающий свое творение со стороны, и только после этого весело сообщил:

– Вы знаете, что я вам скажу? Вы абсолютно здоговы. Да. И не пгактично здоровы, а именно абсолютно. Это ясно так же, как то, что моя фамилия Айсбегг. Но дело в том, что мне не повегят. Мне, опытному вгачу, не повегят. Они хотят вегить какому-то бездушному томоггафу, а не мне, доктогу Айсбеггу. Пгофессия тгебует. И это тгагично.