Penthouse

Города он не узнавал. Все здесь он видел впервые: высотки, перекрестки, светофоры, магазины, рестораны, людей на улицах.

Ехали долго, часа полтора. Водитель часто поворачивал то направо, то налево, а иногда, казалось, даже полностью менял направление движения. И он догадался, что шофер, наверное, получил от Оленьки указание не спешить, а показать пациенту основные достопримечательности города, чтобы освежить его память. К тому же, время от времени белоснежный автомобиль, неохотно замедляя свой бег, увязал в тянучках и пробках. Водитель повиновался общим правилам и нажимал педаль тормоза, хотя имел полное право вовсю врубить сирену с мигалками и с легкостью преодолеть затор.

Он получал истинное наслаждение от поездки. Ему нравилось не то что ехать, а как бы пребывать в транзитном состоянии, находиться «между». Покинув пункт «А» с его правилами и задачами и еще не достигнув пункта «Бэ» с его правилами и задачами, он попадал в это «между», сопровождавшееся ощущением какой-то полноты или наполненности… Он пока не мог точно сформулировать свои чувства, но понимал, что эти ощущения были знакомы ему и в прошлой, или в бывшей? жизни. Этому отрезку времени он даже придумал название, чтобы в дальнейшем не путаться – «до 15-го числа». В общем, было ясно одно – «до 15-го числа» в поездках он чувствовал то же, что испытывает и сейчас.

Но о городе никаких данных в своей памяти он не находил.

Водитель и фельдшер ехали молча. Быть может, они просто почувствовали его состояние и не хотели мешать ему смотреть по сторонам. А радио, настроенное на одну из городских FM-станций, вполголоса транслировало музыку, новости, сообщения ди-джеев и очень органично вплеталось в ткань путешествия.

Диагностический центр в железе, бетоне и стекле воплощал собою оригинальный полет современной архитектурной мысли.

Они подъехали к служебному входу. Большие, стеклянные, автоматически распахивающиеся двери открыли их взорам широкий и светлый коридор. Настолько широкий и высокий, что в него с легкостью бы вкатил, будто в гараж, автомобиль, в котором они приехали. Но, видимо, здесь такой вариант не практиковался, и свой дальнейший путь они проделали пешком.

Фельдшер с бумагами в руках шел чуть впереди. Он, держа дистанцию, следовал за ним, не отставая. А вокруг них активно сновали с целеустремленными взглядами пациенты и работники элитной клиники «###», частью которой и был диагностический центр. Причем праздношатающихся или рассеянно-растерянных особей он не наблюдал. Вглядываясь в лица людей, проходящих мимо него на костылях и без оных, проезжающих на каталках и на инвалидных колясках, спешащих и медленно идущих, он замечал, что все они к чему-то стремятся, более того – они знают, куда им надо идти. К чему они стремятся, сказать было сложно, быть может, к здоровью, но сам факт наличия у всех единого мотива к движению создавал ощущение участия их в функционировании некоего механизма, конвейера, состоящего из тысяч разных, но согласованно, четко и без сбоев работающих деталей.

Размышляя об этом, он не успел опомниться, как фельдшер уже открывал перед ним дверь с табличкой:

Айсберг Илья Соломонович

Врач-невропатолог

Он вошел первым. Скорее всего, их ждали – из-за рабочего стола ему навстречу поднялся молодой человек в белом халате. Скорее всего, они приехали вовремя – подходя к нему, молодой человек взглянул на свои золотые наручные часы, и на его лице появилось выражение удовлетворения.

Господин Айсберг, слегка картавя, несколько небрежно выговорил «Здгаствуйте» и поздоровался с ним и с фельдшером за руку. После чего взял у последнего бумаги и погрузился в их изучение. Фельдшер, сделав свое дело, удалился. Ему же оставалось только ждать дальнейшего развития событий. Пока врач перелистывал врученные ему документы, он разглядывал Илью Соломоновича. Это был молодой человек лет 35-ти с гладко выбритым лицом и аккуратной стрижкой. Его внимание привлек нос с горбинкой, а также атласный галстук в тон рубашки, украшенный золотой брошью с выгравированной на ней звездой Давида.

Не отрываясь от чтения, Илья Соломонович с уважением предложил:

– Пгисаживайтесь, ИВАН.

Он удивился и сел на кушетку. Доктор вернулся к своему рабочему столу, положил на него только что прочитанные бумаги и, взяв в руки маленький изящный молоточек с рукояткой из слоновой кости, вновь оказался перед ним.

– Откуда вы узнали, как меня… – он сделал паузу, чтобы сформулировать вопрос по-другому, – ну, об имени ИВАН?

Господин Айсберг сложил руки на груди. Он уставился на него, глядя сверху вниз, как на аборигена лишенного цивилизации острова, но все же объяснил:

– В напгавлении написано, что вы – ИВАН Годстванепомнящий. И это, надо сказать, выглядит вполне логично и газумно, если учитывать ваш пгедвагительный диагноз – амнезию. Сами пгидумали или кто подсказал?

– Да вроде сам, – ответил он.

– В пгинцыпе, это можно гассматгивать как подсознательное воздействие на вашу психику социального агхетипа. К такому имени пгидет любой человек, стгадающий амнезией…