Пензансские пираты. Микадо. Гондольеры

Гром гремит, летит торнадо.
К нам пришло письмо микадо,
И прочесть его нам надо:
В нем — приказы,
Нужно сразу
Знать, что нам
Он там
Велит.

КО-КО: Микадо прислал письмо? Что такое он может нам приказать? (Распечатывает письмо и читает.) Боже! Я этого ждал — раньше или позже. Микадо недоволен тем, что за целый год в Титипу не было ни одной казни, и он постановил, что если в течение месяца у нас никто не будет казнен, то на эшафот взойдет сам лорд-палач города Титипу. Пу-Ба, что делать?

ПУ-БА: Естественно, взойти на эшафот. Ведь ты уже был приговорен к смертной казни.

КО-КО: Пу-Ба, что ты говоришь? Не могу же я сам отрубить себе голову.

ПУ-БА: Почему бы и нет?

КО-КО: Как почему? Потому что, во-первых, самообезглавливание — это чрезвычайно сложная процедура, не говоря уже о том, что опасная, и во-вторых, это самоубийство, а самоубийство — это преступление, караемое смертной казнью.

ПУ-БА: Да, пожалуй, это так.

КО-КО: Кроме того, я не вижу, как человек может сам отрубить себе голову.

ПУ-БА: Ты можешь попробовать.

КИШ-МИШ: Даже если ты отрубишь себе половину головы, это уже будет что-то. Это покажет, что ты по крайней мере старался выполнить приказ микадо.

ПУ-БА: Боюсь, что если ты не сумеешь найти себе заместителя...

КО-КО: Заместителя? Это идея! Пу-Ба, я назначаю тебя лордом- заместителем.

ПУ-БА: Благодарю: это верх моих честолюбивых мечтаний. Но — увы! Я вынужден отказаться: я недостоин такой высокой чести.

Отдал приказ
Мой древний род
Взойти тотчас
На эшафот.
Я рад всегда
Туда взойти.
Но нет — туда
Мне нет пути.
Хоть я ценю
Свой древний род,
Я отклоню
Такой почет.
Мне не пристал
Почет такой:
Я ростом мал,
Я духом вял,
Я — не герой.
Я сей соблазн
Весьма ценю,
Но все же казнь
Я отклоню,
Я отклоню.

КО-КО:

Хоть я на казнь
Пойду, как в бой,
Берет боязнь
За город мой —
За всю толпу
Моих граждан,
За Титипу,
Где чин мне дан;
В нем я — эдил;
Он мной храним,
И в нем я жил,
Он вверен был
Трудам моим.
Хоть я могу
Лечь под топор,
Я берегу
Свой дом и двор.
Я честь блюду,
И ждет народ,
Что я взойду,
На эшафот,
На эшафот.

КИШ-МИШ:

Нам говорят,
Что каждый гад,
Когда взойдет
На эшафот,
Издавши стон
Под топором, —
Без боли он
Умрет потом.
Коль это так,
В том — добрый знак,
Ведь как-никак,
Ты — не вахлак
И не байбак:
Вперед, вперед!
Закон суров,
Уж эшафот
Тебе готов.
Смерть жертву ждет,
Вокруг — народ,
Смелей вперед —
На эшафот,
На эшафот.

ВСЕ ТРОЕ:

Как тяжело сидеть в темнице под замком,
Когда одни лишь стены голые кругом,
И ожидать, что поведут тебя потом,
Чтоб голову тебе оттяпать топором.

(Пу-Ба и Киш-Миш уходят.)

КО-КО: Это просто возмутительно! Я, помилованный в последний момент и возведенный в ранг лорда-палача, должен теперь быть казнен — и при том, казнен человеком, которому была оказана такая честь! (Входит Наики-Пу с веревкой в руках.) Что ты здесь делаешь? Пошел вон! Разве ты не видишь, что я философствую?

НАНКИ-ПУ: Не обращай на меня внимания, я не буду тебе мешать.

КО-КО: Что ты собираешься сделать с этой веревкой?

НАНКИ-ПУ: Я собираюсь покончить счеты с жизнью. Как говорится, лучше нету того свету.

КО-КО: Покончить счеты с жизнью? Почему?

НАНКИ-ПУ: Потому что ты хочешь жениться на девушке, которую я люблю.

КО-КО: Нет, я не могу позволить тебе умереть... Впрочем: почему нет? Идея: заместитель! Слушай: если ты уж твердо решил умереть, то не все ли равно, когда именно? Лучше умри через месяц — торжественно, на эшафоте, от грозной руки лорда-палача. Рассуди сам: целый месяц ты будешь жить у меня в доме, на всем готовом, словно у Будды за пазухой. А потом ты торжественно умрешь при большом стечении народа, под звуки оркестра, и твоя любимая Юм-Юм будет красиво заламывать руки и трогательно лить слезы.