Пепел

Наконец, под вечер, одетый во фрак слуга вошел к нему в комнату и грубым тоном объявил, что князь у себя в кабинете. Рафал последовал за ним через амфиладу залов, из которых одни были пурпурные, отделанные мозаикой, с золочеными карнизами и богатыми лепными потолками, другие – выдержаны в темных цветах, обиты узорным с бордюром или светло-голубым штофом. Как во сне, проходил он мимо огромных картин, с которых на него смотрели обнаженные женщины, открывались пейзажи, словно выхваченные из грез, боролись причудливые химеры, пировали боги… Ошеломленный роскошью убранства и мебели, созданных, казалось, для храма, бронзовых жирандолей, больших фарфоровых ваз, зеркальных окон, красотою полов маркетри из эбенового, лимонного и желтого буксового дерева, скромным, неожиданно приятным изяществом дверей и дверных косяков из красного дерева, ослепленный видом мраморных изваяний и каминов, украшенных скульптурой, – он силился сохранить выражение полного равнодушия, как будто эти вещи, которые он видел в первый раз, совсем не были для него чуждыми и нимало его не удивляли. А меж тем, куда юноша ни обращал взор, все приковывало его внимание, влекло, манило, как женская улыбка, а порой – как поцелуй. Охваченный неизъяснимым наслаждением, он останавливался на каждом шагу. Было что-то мучительное, будившее жажду мести в чувстве восхищения, которое владело им. Страх обнял его душу, когда он подумал о тяжком труде, о невыразимых муках рождения идеала красоты из твердого камня, из драгоценного дерева, о кровавом поте и извечных ранах художников, о творческом труде из-под палки, в барщинном ярме. Вырвавшись из оков труда, испокон веку ждала утаенная здесь, недостижимая красота, воплощенная в картинах, столиках из порфира, в таинственных окованных дверях, в пустых креслах, в узких, скромных, но таких роскошных диванчиках, столько дней и ночей тосковала она по восхищенным взглядам. Несколько раз Рафал замечал в огромных зеркалах свою фигуру в потертом костюме из зеленого сукна; от невыразимого отвращения к этой мешковатой фигуре, от безумного презрения к своим рукам, висящим, как вальки цепов, к ногам, голове, глазам, носу, он готов был сквозь землю провалиться.

В одном небольшом, сравнительно скромно убранном салоне слуга велел Рафалу подождать. Когда толстые икры лакея перестали мелькать перед глазами и совсем не стало слышно шороха его туфель, Рафал уселся в глубокое кресло и весь ушел, углубился в себя. Пытливым взором он озирал все, что знал и видел до сих пор, чем он был, что с ним творилось, что значил он на свете. Смех душил его, язвительный и безжалостный смех. Он не скользнул по его губам, а только как волна, вздувшаяся от бури, коротко взревел и смолк. Тяжелым взором он еще раз скользнул вдоль всей анфилады залов, тихо и томно дремавших в своей роскоши. Кругом царила тишина, как в храме.

И вдруг неожиданно, где-то за третьей дверью раздался смех, тот самый, единственный в мире… Рафал закрыл лицо руками и слушал в восхищении. Веселые голоса приближались, как буря, и, наконец, зазвучали в соседнем салоне. В приоткрытую дверь Рафал видел, что там происходит. Словно весенний щебет птиц раздавались радостные, трепещущие жизнью, здоровьем, весельем возгласы младших сестер князя, их товарок и подруг.

– Непременно jeux de société![94] – кричала одна из них. – Непременно… Jeux d'esprit[95] – это скучно. Точно урок грамматики.

– Как? Le secrétaire?[96]

– Нет, нет! Jeux d'esprit, jeux d'exercice,[97] – это совсем как на уроке.

– Ну, хорошо…

– А, может быть, лучше Jeux de parole?[98] Как вы думаете? Например, Chnif, chnof, chnorum? A?

– Нет, нет! Jeux de société, – заливаясь смехом, капризным голосом настаивала княжна Эльжбета.

– Ну, хорошо… Так решили!

– Начнем…

– Все на местах?

– Кто опоздает, пусть сам на себя пеняет.

– Итак, играем… Говорите! Кто что хочет?

– Я предлагаю Le corbillon,[99] – послышался первый голос.

– Я – Les propos interrompus…[100]

– Monsieur le Curé![101]

– La toilette.[102]

– Подождите, подождите! Сколько сразу пожеланий… Давайте голосовать, как на сеймике.

– Я хочу непременно – l'Avocat.[103] Непременно, совершенно непременно!..

– Кто за Avocat?

– Нет, нет! Avocat? Это не интересно. Лучше уж La toilette или Combien vaut l'orge?[104]

– A может быть, Le Capucin?[105] Это забавно, помните, как Камилл был capuchon,[106] а Цецилька lа barbe?[107]

– Попробуем сначала La toilette.

– Ну ладно! La toilette. Все согласны?

– Все…

– Все!

– Tout le monde est assis![108] – Я уже готов!

– Я буду le miroir…[109] Я люблю, чтобы в меня смотрелись, ха-ха!

– Я – la boîte à rouge…[110]

– Тайная, тайная коробочка!

– Я – la boîte a poudre…[111]

– Эли будет la boîte à mouches…[112]

– А Камилл – le flacon![113]

– Ах, это чудесно: Камилек – le flacon!

– Цецилька, погодите, погодите: Le faux chignon.[114]

– Габриэль – le fer à friser.[115]