Пепел державы

Невыносимо и тяжело пахло кровью. Крепость была плотно завалена трупами, и, когда у победителей наступило отрезвление, многие ужаснулись увиденному. Среди этого кровавого озера людских тел сновали наемники, грабили. Обводя взором захваченную крепость и весь этот ужас, что творился здесь, Курбский со злорадством вспомнил послание Иоанна, в коем он хвалился своими победами. И где же они? Именно после этой военной кампании Курбский допишет и отправит царю свое третье послание…

С древних времен и до двадцатого века большие войска сопровождали толпы маркитантов. Они плелись позади войска вместе с обозом и простодушно занимались самообогащением там, где погибали люди и лилась кровь. Маркитанты подбирали в захваченных городах и на поле боя то, что оставалось после победителей, брали все, что можно было бы перепродать, за отдельную плату оказывали разного рода услуги. В военных лагерях они разворачивали свой стан, где жили и своим ремеслом зарабатывали на хлеб…

В Сокол они смогли проникнуть только затемно. Укрытые балахонами, маркитанты разбредались по крепости, где все так же неубранными лежали вповалку тела. Накрапывал мерзкий холодный дождь. Над мертвой крепостью слышались тихие переговоры маркитантов, шорох, какая-то возня. Девушки передвигались быстро, подобно крысам, задерживались, осматривали что-то и бежали к следующему телу. Выбирали, видимо, кого-то покрупнее. Труп воеводы Шеина был раздет — его тучное тело, мертвенно-бледное, словно светилось в темноте, дождь смыл кровь. Подле него стояли уже две девушки. Подошли еще две. Что-то сверкнуло в их руках, и они, нагнувшись над трупом, начали свою экзекуцию. С глухим чавканьем вскрывалось вздувшееся округлое брюхо убитого воеводы, в ловких руках одной девушки показался ворох блестящих внутренностей. Она бросила их рядом и принялась вырезать обильный подкожный жир, который так же вырезали из его груди, бедер, поясницы. Раскинув руки и устремив в никуда свой потухший взор, воевода Шеин покорно отдавал свое несчастное тело на растерзание. Так же надругались над многими убитыми. Оказалось, маркитанты из человеческого жира вытапливали какие-то целебные мази, которые весьма дорого можно было продать в европейских городах!

А Баторий все дальше вел свое великое войско. Гарнизон крепости Суша повиновался требованиям сдаться, им было дозволено уйти, крепость Туровля была сожжена дотла, гарнизон сдался, крепость Нещердо взята нахрапом, оставшиеся защитники также сдались…

Приближалась зима, кончались припасы, и поход наконец был остановлен. Опустошая все на своем пути, король подготавливал плацдарм для будущего наступления на Псков и Великие Луки, которое грозило обернуться для России полным уничтожением…

Одновременно со скорбными вестями о поражениях Иоанн получил два послания от князя Курбского — одно, писанное князем еще до похода (упомянутое ранее) и следующее после него, составленное уже после побед Батория, которое, наверняка должно было стать для государя тяжелым довершением страшного для него удара:

"ОТВЕТ ЦАРЮ ВЕЛИКОМУ МОСКОВСКОМУ НА ЕГО ВТОРОЕ ПОСЛАНИЕ ОТ УБОГОГО АНДРЕЯ КУРБСКОГО, КНЯЗЯ КОВЕЛЬСКОГО

В скитаниях пребывая и в бедности, тобой изгнанный, титул твой великий и пространный не привожу, так как не подобает ничтожным делать этого тебе, великому царю, а лишь в обращении царей к царям приличествует употреблять такие именования с пространнейшими продолжениями. А то, что исповедуешься мне столь подробно, словно перед каким-либо священником, так этого я не достоин, будучи простым человеком и чина воинского, даже краем уха услышать, а всего более потому, что и сам обременен многими и бесчисленными грехами.