Пепел и Дым. Я (не) вернусь

Глава 22

Ангелина

Зря я ему позвонила. Да, времени с момента, как Егор написал, прошло много. И всё равно зря. Уверенная, что Дымов напросится в гости, я успела расставить чашки и заварить свежий чай во френч-прессе, а теперь сидела, глядя, как плавают в воде чаинки. Телефон лежал рядом, а ощущение дежавю вспарывало тайники вшитых в душу воспоминаний. В тот день наш разговор был так похож… В день, когда…

Я вздрогнула от звонка, и, не глядя, ответила.

– Здравствуйте. – Женский голос был незнакомым. Вдоль позвоночника пробежал холодок. – Это приёмное отделение городской больницы номер…

– Что случилось? – просипела я, не дослушав. Наш с Егором разговор был почти таким же, в день, когда… – Что с моим сыном? Ч-что…

– Вы – Полина? Полина Кузнецова?

Я набрала в лёгкие побольше воздуха. Сглотнула и кивнула, запоздало поняв, что она не увидит. Воздух мутнел, становился горьким.

– Да.

Да, я Полина Кузнецова. Не Ангелина Пепелева. Со мной не случится ничего из того, что случилось с ней.

– Произошла авария. Ваш сын…

В голове зашумело. Дыхание задрожало на губах. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…

– …пострадал. Сейчас он находится в операционной.

– Что с ним?! – вскрикнула я, подскакивая. – Что с Тимошей?!

– Пишите адрес больницы. На все вопросы вам ответит врач. У меня нет никаких сведений.

Адрес больницы я не записала – запомнила. Сразу же вбила в строку приложения и вызвала такси. Дороги были скользкими, за время пути мы проехали несколько столкнувшихся машин. Дождь превратился в мелкий град. Он долбил в стекло холодной дробью, перебивая заунывную музыку.

Телефон Егора был недоступен. Снова и снова я набирала его, но слышала только «В данный момент аппарат…»

– Дежавю, – прошептала, сквозь призму слёз смотря в боковое окно.

Водитель глянул в зеркало.

– Дежавю, – повторила я, облизнув сухие губы. Сжала мобильный в непослушных пальцах, нервно, со слезами усмехнулась и сразу всхлипнула.

Кареглазый, среднего возраста, не очень-то хорошо говорящий на русском таксист, возможно, вообще не знал этого слова. Зато знала я.

Приложение показывало, что мы вот-вот подъедем. Один поворот. Стоило нам сделать его, впереди показалось здание больницы. Светофор переключился. Я больше не могла ждать, не могла сидеть и ничего не делать.

– Откройте! – Схватилась за ручку. Дёрнула. – Откройте! Я выйду здесь!

Влетев в холл, бросилась к лифтам. В спину донёсся окрик. Надеть бахилы? Снять пальто?

Растерянно обернулась и столкнулась взглядом с толстой тёткой в халате.

– У меня там… сын. Сын, понимаете? – Одна за другой по лицу потекли чудом сдерживаемые до этого слёзы.

Она смотрела с равнодушием. Не понимает? Не понимает?!

– Сын. Авария… Он…

– Женщина, разденьтесь и наденьте бахилы, а потом идите куда вам надо.

Меня потянули за руку. Ничего не соображая, я подняла взгляд. Это был незнакомый мужчина. Подведя к гардеробу, он помог мне раздеться и подал грёбаные бахилы. Проводил обратно и уже в лифте протянул номерок.

– У меня тут дочь. Уже неделю. Ей семь. – Он дотронулся до моей руки. – Всё будет хорошо.

Я отчаянно замотала головой.

– Всё будет хорошо, – повторил он.

– Нет! Не говорите этого! Не говорите! – закричала, давясь слезами. – Это дежавю! Не говорите, что всё будет хорошо, прошу вас!

Понимала, что выгляжу как сумасшедшая. Но я бы согласилась провести остаток жизни в стенах лечебницы, лишь бы всё не повторилось. Сбивчиво дыша, с мольбой уставилась на мужчину.

– Не говорите, – повторила одними губами.

– Не буду, – ответил он, не отводя глаз. – Успокойтесь. Вы нужны своему сыну. Поэтому просто успокойтесь…

В его глазах был вопрос.

– Полина, – прошептала я.

– Успокойтесь, Полина. И прекратите плакать. Вряд ли ваш сын любит, когда вы плачете.

– Не любит, – подтвердила я.

Двери открылись, и я бросилась в коридор. Схватила за руку первую же медсестру.

– Тимофей Кузнецов… К вам привезли Тимофея Кузнецова. Я его мама. Где он?

Подведя меня к обтянутой казённо-серым дерматином скамейке, медсестра попросила подождать и ушла. Чего ждать, кого?! Егору звонить не было смысла, а я всё равно звонила, каждым новым звонком в никуда доводя себя до ещё большего отчаяния. Прошло всего несколько минут, а казалось, что вечность.

Уловила движение, подорвалась и едва не осела. Ко мне шёл Егор. На лбу и щеке – пластырь, руки перебинтованы. Но главным был взгляд – гнетущий, жёсткий.

– Где Тим? – Я бросилась к нему. – Где мой сын?!

Егор схватил меня за руки. Я лихорадочно вглядывалась в его лицо, пытаясь найти ответ.

– Где? – прошептала, едва шевеля губами. – Что с ним?

Ответить он не успел. Эхом разнёсшийся звук шагов заставил нас одновременно повернуться. Это был врач. Среднего роста мужчина в белом халате. И шёл он именно к нам.

– Мальчику нужна кровь, – сказал он, а у меня земля поплыла из-под ног. – Ему когда-нибудь делали переливание?

Отрицательно качнула головой.

– Я могу быть донором, – выступил вперёд Егор. – Я спортсмен. Все анализы в норме. Я его отец.

– Не можешь, – шепнула я и не услышала саму себя.

– Какая у Тимофея группа крови? – Врач перевёл взгляд с меня на Егора.