Пепел и крылья

– Знаешь, ты права, – элвинг вздохнула, не найдя ничего, что ещё можно стянуть и съесть. – Иногда это ужасно утомительно. Но в этот раз какая-то скука смертная!

Эша плюхнулась на стул и от нечего делать принялась раскладывать клубни каба по размерам.

– Я уже этой зловещей бумажкой чуть ли не на каждом углу потрясла. Будь она ценна, то давно нашлись бы желающие её купить, украсть или забрать силой. А так все только глаза пучат и разве что солью меня как крамкина не присыпают.

– Ценность ценна лишь в руках того, кто знает ей цену и умеет её ценить, – невозмутимо произнесла Уна, отчего элвинг лишь закатила глаза.

– Ой, да ладно. Ваши аббаррские присказки – те ещё ценные советы. Если ценность столь бесценна, что цены ей нет, то какая она ценность? Одни убытки и потеря времени.

– Так и брось это дело, – на полном серьёзе посоветовала Уна.

– Бросить тоже жалко. Любопытно ведь, что там написано, и откуда этот клочок пергамента.

– А где ты её, кстати, взяла? – Маан налила лимру и села напротив Эши.

Элвинг покрутила кружку в руках и отвела взгляд.

– Да так, случайная находка. Может, и вправду бессмыслица. Но чувствую, что не всё так просто с этим клочком.

Уна кивнула:

– Время покажет, Бездна рассудит.

– Опять ты за своё! – элвинг засмеялась. – Ещё немного, и я начну подозревать тебя в служении чёрному колодцу.

Они ещё посидели, болтая о разном. Маан с любовью рассказывала о своих подопечных, Эша – о приключениях в песках Мэй, о кайрине и Архипелаге. Когда наступила пауза, элвинг встала:

– Пойду, испытаю на прочность нервы и трубы. Завтра в пустыню, так хоть ночь провести без песка.

Она взяла полотенце и отправилась в душевые, по пути заглянула в пустую комнату, где утром сидел Зурри. На стене висели рисунки: дракон, домики, волшебный сундук с цветами, а на кровати Сиолы лежало несколько засахаренных фруктов. Зурри не забыл и о маленькой аллати, хотя и знал, что она покинула приют.

Эша подумала о том, что надо будет спросить у Маан, где теперь живёт малышка, и навестить её. Может, если Сказочник увидит, что с его подругой всё хорошо, то будет меньше грустить.

Вода опять не шла. Трубы клокотали, трещали, готовые разорваться, но в итоге извергли из себя лишь чёрную жижу. Элвинг выругалась, покрутила все краны, и лишь на противоположной стороне нашла исправные.

– Хоть что-то, – проворчала она, когда сверху полилась чистая прохладная вода.

Закончив с водными процедурами, Эша пошлёпала на чердак. Поднимаясь по лестнице, она остановилась у опечатанного на ремонт этажа. Элвинг готова была поклясться, что из-за закрытой двери доносится мелодия и детский плач. Но стоило прислушаться, как морок развеялся. Кроме своего дыхания и скрипа полов, она больше ничего не слышала. Потыкав полотенцем в уши, чтобы прочистить их от воды, элвинг пошла дальше. Но и на следующем этаже, у зарытых дверей, она вновь различила странные звуки.

– Да ладно.

Эша повернула ручку. Петли скрипнули, элвинг толкнула дверь и, пройдя небольшой коридор, очутилась в просторной комнате. Через окна проникал лишь слабый свет городских фонарей. Эша сняла перчатку, сконцентрировалась и вызвала огонёк на ладони.

Этаж и правда выглядел паршиво и требовал ремонта: стены почернели, на полу копоть. Словно после пожара. Но деревянные столы стояли, как новенькие, и многочисленные деревянные ящики разных размеров на них даже не запылились. Эша поднесла огонёк ближе: ящики были резные, от совсем маленьких шкатулок до сундуков, на каждом – витиеватый цветочный узор с бутонами, переплетением лоз. Тонкая работа резчика восхищала. Но удивляло, что все ящички были абсолютно гладкие, блестящие, словно только что из мастерской. Эша даже чувствовала запах дерева, а кроме него в воздухе витал аромат миндаля и… пыли.

Может, Маан приспособила пока этот этаж под склад? Надо будет спросить, для чего ей столько. Элвинг хотела было открыть один из ящичков, но он оказался заперт. Как и несколько других. Безуспешно перебирая шкатулки, Эша так и не смогла открыть ни одну из них. Отмычки остались на чердаке, а портить деревянное чудо совсем не хотелось.

Вдруг снова раздался плач. Всхлипы доносились из дальнего тёмного угла. Эша повернулась на звук и разожгла лиловый огонёк сильнее.

– Есть тут кто? – спросила она, осторожно огибая столы и пирамиды ящиков.

– Любопытство сгубило кошку! – раздался голос за её спиной.

Элвинг чуть не подпрыгнула от неожиданности, потеряла сосредоточение, и огонёк погас.

Но свет не исчез, напротив, разгорелся сильнее. Обернувшись, Эша увидела перед собой Маан. В руках аллати был фонарь, испускающий мягкое медовое сияние.

– Что ты тут делаешь, Уна?

– Я хотела бы это спросить у тебя, – нахмурилась Гаруна.

– Я слышала плач ребёнка. Он доносился из того угла, – Эша указала на место, к которому шла.

– Хм, ну пошли, посмотрим, – усмехнулась аллати.

Когда они подошли к углу между почерневшими шкафами, Уна подняла фонарь, чтобы лучше было видно. Угол был пуст – в нём пылились лишь небольшой столик и изогнутая труба.

– Но я отчётливо слышала… – начала было оправдываться Эша.

– Я тебе верю.