Пепел и крылья

– Но я не готов принести в жертву Аббарр, – лишь Белый Пёс мог перечить самому могущественному тхару в кольце Энхар, а может и за их пределами. Он мог подвергать слова властителя сомнению не только как его друг, но и как правая его рука, сжимающая разящий клинок Пламени Интару.

– Орму есть город, а город без души обречён на смерть. Не забывай, друг, прежде всего ты – Правитель. И печать, что ты носишь на груди – знак того, что жизнь твоя больше не принадлежит тебе, а служит благу Чёрного Цветка Мэйтару.

Я есть Орму, время и сила, и мне решать, когда цвести, а когда увядать Аббарру

Орму набрал полную грудь воздуха и выдохнул.

– Ты прав. И тот, кто покушается на мою семью, покушается на Аббарр. Рог Скорби пропел, и, как только уляжется песок, мы найдём врагов и очистим город от них.

– А если наш враг – время? И просто вышла наша тысяча лет?

– Не сегодня. Я есть Орму, время и сила, и мне решать, когда цвести, а когда увядать Аббарру.

Её не заковали в кандалы и даже не забрали оружие. Все действительно выглядело как дружественная прогулка, не считая двух наёмников впереди и двух сзади. Она всё так же шла рядом с Клыкарём туннелем, что извилистой змеёй пролегал под городом. Или внутри белых стен. В этом она не была уверена. Вот только теперь шли они в молчании – гнетущем, липком, тягостном. Ашри не смотрела на Грава, но чувствовала его взгляд на себе. Первое время она изо всех сил следила за дорогой, старалась запомнить детали, которые выхватывало из мрака Зелёное Пламя, горевшее над ними в виде плывущих шаров. Девушка упорно гнала непрошеные мысли, ставя барьер между прошлым и настоящим. Пусть ещё немного в голове кружит песчаная буря, а во рту остаётся вкус жареных горми, ведь когда это исчезнет, то вокруг будут лишь руины былого и горький привкус разочарования.

Эти коридоры не были похожи на тоннели, по которым они пробирались в приют. Ашри всё больше убеждалась, что белые стены лепестков города были полыми, и небольшие отряды стражи перемещались по ним в проблемные кварты, не вызывая дополнительного шума, не привлекая нежелательного внимания.

Всего наёмников в храме оказалось шестеро. Помимо тех пяти, ещё один прятался на галерее. И вдвоём с кайрином они бы запросто справились с ними. Или нет? Когда в их глазах пробудилось пламя, Ашри уже не была уверена в победе, а рисковать жизнью пернатого друга она не собиралась. Сейчас, следуя по лабиринтам коридоров, она то и дело бросала взгляды на стражей. Все они были в капюшонах, одетые в чёрное, с масками, закрывающими нижнюю часть лица – безликие, одинаковые, как хранители Врат. Вот только от них веяло не покоем, а опасностью. У каждого явно была не первая ступень посвящения. Ашри видела это по непрерывному зелёному свету, льющемуся из их глаз, по мгновенному контролю над формой огня. Ни один из них не вымолвил и слова. И ни один из них не возразил Клыкарю. Кто же ты на самом деле, Гравмол Прави?

Ашри тряхнула головой, выкидывая биста из своих мыслей. Сварг. У неё ещё был он. Она оставила кайрина в храме. Грав обещал позаботиться о нём, доставить воду и еду тоннелем, а когда буря закончится – вывести за пределы города.

Ашри улыбнулась, вспоминая, как кайрин заклокотал и поднял перья на загривке, стоило ей попросить его остаться.

«Я знаю, ты недолюбливаешь шаати, но будем верить, что почтовые кошки не сгинут в буре. Внимательно смотри на небо: как осядет песок, рано или поздно появится тот, кто уже однажды поднял тебя в небо и дал крылья».

«Ты дала мне крылья, Пепельная Птичка, и я готов биться до конца за тебя», – прорычал Сварг, царапая когтями камень пола.

«Я знаю, мой друг, но не хочу этого. Дождись Тордена, а после убирайтесь подальше от Мэйтару. Даже если я не вернусь. Ты свободен, и я хочу, чтобы ты распорядился этой свободой во благо себе. А если заскучаешь без напарника, то помни: там, далеко, на парящей в синем небе земле, где родились твои предки, а может и ты сам, есть друг, который будет тебе очень рад. Найти Фрави», – мысленно прощалась с кайрином Ашри. – «Не ввязывайся в чужую битву».