Пепел и пламя

Он выглядел так, будто только что сошел с беговой дорожки: короткие черные шорты, на голове – спортивная повязка. На шее висело полотенце, а на запястье протестующе пищал пульсометр. Аид сорвал его и зашвырнул куда-то в темноту. Затем скрестил руки на груди, сурово огляделся и рявкнул:

– Энко! Ты отправляешься под домашний арест! Будешь сидеть взаперти следующие сто пятьдесят лет! Живо сюда!

Никто ничего не говорил. Джиджи зажала рот Тиффани рукой – наверное, чтобы та не закричала. Тиффани крупно дрожала, широко раскрыв от страха глаза. Джемма тоже содрогнулась, но встала перед Тиффани, закрывая ее собой. Маэль застыл, но я чувствовала: он готов защитить всех нас.

– Аид, – на удивление ровным голосом произнес Гермес.

Либо Аид умел читать мысли, либо просто почувствовал, что что-то не так. Он крутанулся на месте и огляделся по сторонам, словно зная, что стоит именно там, где умер его сын.

– Энко? – Он снова повернулся, в этот раз более обеспокоенно. – Энко? Где ты? Давай, покажись. Хорошо, я сокращу домашний арест до ста лет. Но теперь иди сюда, наконец. – Он снова крутанулся на месте. – Энко?

Затем Аид посмотрел на нас, и по его глазам было ясно: он знал, что случилось что-то ужасное.

– Что произошло? – прошипел он, выплевывая каждое слово, как сгусток яда.

Гермес шагнул вперед и положил руку ему на плечо.

– Мне очень жаль, Аид. Невероятно жаль.

– Говори, – прошептал Аид. – Говори немедленно. Что здесь произошло?

Гермес говорил так тихо, что я не слышала его слов. Аид не дрожал, хотя казалось, будто он вот-вот рассыпется на мелкие кусочки. Он посмотрел наверх, и мы машинально проследили за его взглядом. В ночном небе сияло новое созвездие: руна, местами угловатая, местами сглаженная.

Аид вздрогнул, и из уголка его глаза стекла черная как смоль слеза.

– Что это означает? – шепотом спросила я у Маэля, указывая на руну.

Маэль растерянно посмотрел на меня и ответил:

– «Предатель».

У меня на глаза снова навернулись слезы. Это созвездие было прекрасным, оно подходило Энко, потому что его тело тоже покрывали руны – напоминание о его происхождении. Но Энко не заслужил быть предателем на небесах на всю вечность.

Аид избавился от своего горя так же резко, как сбросил руку Гермеса со своего плеча. С горящими глазами он повернулся к нам.

– Опять ты, – прорычал он, увидев меня. – Ты всегда в водовороте неприятностей. Тебе это не кажется странным? Что ты выкинула? Убедила Энко присоединиться к этому сумасшедшему? Вскружила ему голову, как моему другому сыну? Он пошел на это, чтобы впечатлить тебя?

– Я… – начала было я, и тут Маэль сделал шаг вперед.

– Оставь ее в покое, отец, – угрожающе тихо произнес он. – Энко сам решил, на чью сторону встать. Тебе бы подумать, почему он так легко поддался чужому влиянию.

Аид возмущенно втянул воздух сквозь стиснутые зубы, и у него под ногами снова забурлила магма.

– Маэль. Знаю, тебя освободили давно, но ты не соизволил даже заглянуть в мое царство. Я – твой отец, и я имею право знать, как ты.

– Ты – мой отец, но ты и пальцем не пошевелил, чтобы вытащить меня из темницы!

Желваки заходили у Аида на скулах, а кадык нервно дернулся. Видимо, замечание Маэля ударило по больному.

– В темнице тебе было безопаснее всего. Там твою безопасность обеспечивал Гермес. Всю твою еду проверяли на наличие яда. Ты получал все лекарства, необходимые для поддержания жизни этого смертного тела. Я тщательно за этим следил. Мне как твоему отцу и возможному сообщнику никогда бы не позволили приблизиться к тебе. Но я наблюдал за тобой, как наблюдаю за всеми моими сыновьями. Ко мне приходили за кровью Гекатонхейра, и было это не раз и не два. Тебя хотели убить, Маэль. Навсегда. Неужели боги надеялись меня одурачить? Конечно же, я отправил их восвояси, а потом так щедро одарил своих Эриний, что никакие сокровища всех миров не заставят их продать кровь Гекатонхейра снова. Только так я мог уберечь тебя от смерти, мой вороненок. Понимаешь ли, твое дело никогда не должно было дойти до суда. Ты должен был умереть. Таков с самого начала был замысел моего великого брата Зевса.

Маэль во все глаза уставился на Аида, огорошенный осознанием, что тот искренне заботился о его благополучии.

Аид снова огляделся.

– Я чувствую, когда кому-то из моих детей плохо. И все же, несмотря на это, я пришел слишком поздно. Я потерял одного из своих сыновей, – сказал он, посмотрел на Маэля и добавил: – И потерял доверие другого.

Маэль уклончиво отвел взгляд, и я прижалась к нему, давая понять, что я здесь, рядом.

Аид с грустью взглянул на небо, туда, где сияло руническое созвездие, и сказал:

– Он этого не заслужил.

Гермес сочувственно кивнул. Маэль не двигался, а взгляд его остекленел.

Аид склонил голову набок и посмотрел прямо на Гермеса:

– Ты пытался его образумить, верно?

– Да.

– Я слышал тебя, пока приближался к поверхности Земли. Я слышал, что ты говорил ему, посланник богов.

Гермес лишь кивнул.

– Я надеялся, что твои слова помогут выиграть мне достаточно времени, чтобы спасти его.

– Мне жаль, Аид.